Ведьма

Анна спешилась и выпрягла лошадей из плуга. Но они только проводили нас взглядом сквозь плывущий дым и падающие тени. Я представила, как лошади неподвижно стоят и будут стоять так всегда, в ожидании хозяина, который не придет.

Старый сарай был пустым и сухим, а дверь болталась наполовину открытая. Преодолевая боль в мышцах, мы прокрались внутрь, тихо, как мыши, которые там прятались.

Лестница была приставлена к верхнему ярусу, куча старых мешков вместо постели. Все словно подготовлено для нас. Мое тело ныло от усталости.

– Помоги мне, Иви.

Анна принесла одеяло, притороченное к седлу Уголька, а я подняла ее сумку – она оказалась тяжелой.

– Сегодня мы хотя бы поедим.

У открытой двери на это одеяло она выложила хлеб и сыр, орехи, кусок ветчины и флягу с элем. И, словно дети на зимнем празднике, мы дорвались до еды в голодной тишине, мы впивались в еду зубами и делили на двоих, пока наконец больше уже не смогли есть.

– Ох, я сейчас лопну.

Анна вынесла мешок с овсом лошадям и покормила каждую, поглаживая их. А я смотрела на их тени, и песня завертелась у меня на языке. Я стала напевать на прощание уходящему дню, предвкушая сон, который манил меня к себе, и то, что ждало нас завтра. Город. Микин. Том Высокий. Высокий. Высокий.

– Что это за мелодия?

Завернувшись в плащ, Анна села рядом со мной, плечо к плечу. Песня пришла ко мне маленькими ножками, которые я помнила так хорошо.

– Это песня, которую пела мать. Моей сестре, чтобы она уснула. Или когда ей было больно.

Я отпила из фляги, ощущая, как по телу разливается тепло. Я отхлебнула еще.

– Спой ее для меня. – Анна взяла флягу. – Хочу послушать песню твоей матери.

Я проглотила сладкий эль, желая смыть боль, которая бродила внутри.

– Прошу тебя, Иви.

Анна погладила меня по руке. Мы смотрели, как день доживает свой срок. Я собралась с духом и запела – полям, окутанным сумраком, и лошадям, которые мирно паслись перед сном. Я пела Зеленоглазой Анне, которая положила голову мне на плечо.

Дилли До, моя Дилли Ди,
Дилли – плясунья этого дня.
Дилли луны, Дилли звезд,
Дилли грядущего рассвета,
Дилли Ди, милая Дилли,
Дилли До, Дилли Ду.
О, моя Дилли, моя плясунья…

Мое горло словно сдавила чья-то рука. Я опять отпила эля, но не могла проглотить и выплюнула его, подавившись.

– Я… прости. Я не могу…

Анна коснулась моей руки.

– Не извиняйся, – сказала она. – Иви, в чем дело?

Сначала я не поняла ее вопроса, но потом почувствовала, как слезы текут по щекам. Я отерла их, но они лишь побежали быстрее.

– Это все эль. – Я попыталась засмеяться.

– Это все песня твоей матери, – нежно возразила Анна. – Там, в деревне, с той женщиной, Тесс… ты думала о ней, правда?

Слезы не давали мне говорить.

– Иви, Иви, ты горюешь, и ты должна дать волю своему горю.

Тогда я посмотрела в ее зеленые глаза. В которых было столько заботы. Если бы только она знала.

– Ты скорбишь по матери. Ты скучаешь по своей маленькой сестре. Ну конечно, скучаешь.

– Я бросила их! Я их всех бросила!

Мой голос надломился, вырванный из самой глубины груди.

– В тот день, когда охотники явились за нами… – Я задыхалась, будто снова бежала от них. – Я так сильно поссорилась с матерью… – От слез перехватывало дыхание. – Я сказала ей…

Анна кивнула, побуждая меня говорить дальше.

– Я сказала матери, что больше не хочу ее глупого колдовства.

Я будто перенеслась туда, вспоминая, крича на нее.

– Сказала, что для счастья ей достаточно… глупой Дилл, ее любимицы!

Я ощущала, как жалили мои слова, когда я швырнула их в лицо матери.

– И она… – Я вспомнила, как я плакала, как мне хотелось сделать ей больно. – Она сказала, чтобы я убиралась из ее дома! Что я – рыжее чудовище! Что да, Дилл ее любимица, коль я так дурно поступаю с ними! Она закричала, чтобы я убиралась с ее глаз долой, уходила из дома! Так я и сделала. Я убежала от нее, я ненавидела ее. Я так сильно ее ненавидела!

– Иви.

Но я еще не все рассказала. Анна узнает, насколько я плохая.

– Я убежала от нее, выскочила на дорогу. Я чувствовала такой гнев и в то же время радость. Потому что я была свободна. Хотела показать ей, поступить по-своему, понимаешь?

Анна кивнула и улыбнулась своей печальной улыбкой.

– Потом… – Я снова слышала их сейчас. Лошадей. Крики этой своры. – Они пришли, и все случилось так быстро… мы с Дилл видели, как они приближаются и… бьют мать… и… и…

Мои слезы лились потоком, грудь разрывалась от боли. Кошмарной боли.

– Иви, ты ничего не могла…

– Ты не понимаешь! – закричала я. – Мы так ужасно обошлись друг с другом перед ее смертью, и потом она отдала камень Дилл, а не мне, своей старшей дочери!

Анна вытерла слезы с моего подбородка.

– Что со мной не так? – в ярости кричала я. – Все, что она смогла сказать, это «Поклянись, что всегда будешь присматривать за Дилл»!

Анна погладила меня по мокрой щеке. Я отстранилась, тряхнув головой.

– Иви, она хотела, чтобы вы были в безопасности, вот и всё. Эти люди…