Ведьма должна умереть!

Я посмотрел на фигурки людей, стоявших на краю леса и размахивавших руками. Сюда доносились только обрывки их криков. В основном это были ругательства и угрозы.

– Думаю, нет. Но я бы посоветовал убраться с их глаз поскорее, вдруг они передумают.

Мы начали спускаться по каменным ступеням в небольшую расщелину между скал. Несколько раз дорогу преграждали поваленные деревья, через которые пришлось перелазить. На каменной стене ущелья кто-то нарисовал огромный череп, откусывающей себе язык.

– Весьма доходчиво, – хмыкнул гном.

– Давайте договоримся, пока мы еще можем говорить, – предложил Иллар. – Конечно, рассказ про пещеру мог оказаться и просто сказкой. Но с другой стороны, если здесь было государство могущественных волшебников, то в этих россказнях может быть доля правды.

– Предлагаешь держать рот на замке, пока мы будем под землей? – спросил гном.

– Да.

– Будь по-твоему, – сказал Габи, затем пробормотал скороговоркой: – На всех развилках сначала три раза подряд поворачивать направо, затем два раза направо, один раз по центру. После озера – все наоборот.

Это были последние слова, которые он сказал. Ступени кончились, уступив место каменному полу. Стены ущелья сомкнулись над нами. Через несколько десятков шагов дневной свет сзади померк. Раздалось шипение – Иллар запалил магический светильник. Мы вошли в Безголосые пещеры.

Глава 4. Безголосые пещеры, или туда и обратно

Если верить слухам, в Хеджании существует специальный язык жестов, с помощью которого общаются преступники. Некоторые таланты даже умудрялись слагать на нем целые поэмы. В это можно поверить, если знать, что вырывание языка на юге за воровство – обычная практика. Волей-неволей отточишь свои навыки в альтернативных способах общения.

Нам же каждый раз, когда нужно было поделиться какой-либо информацией или посоветоваться, приходилось останавливаться и с помощью жестов, беззвучного шептания и рисование на стенах и земле (если в этом месте пещеры был песок) кое-как объясняться между собой. И хорошо, если смысл диалога сводился к выбору развилки на пути или оповещению остальных о том, что нужно отойти по нужде.

А если нужно было сообщить что-нибудь из серии «кажется, мы ходим кругами» или «в этой пещере мы ужу были пару часов назад»? Уже шли вторые сутки как мы были под землей, и мы заблудились. Наверно, мы где-то ошиблись, выбрав не тот поворот, и теперь блуждали по подземелью наугад. Логичнее всего было вернуться назад. Скорее всего, жители села, загнавшие нас под землю, давно уже разошлись по домам. Можно будет вернуться на дорогу и попытаться нагнать караван.

К сожалению, командовал нашим походом под землей не я. И кто сказал, что все гномы умеют ориентироваться в пещерах? На мой взгляд, Габи излишне самоуверенно принялся водить нас по подземному лабиринту. На каждом из поворотов я старательно наносил камнем метки на стены, чтобы знать, куда возвращаться.

Пещеры изобиловали множеством ходов, подъемов и спусков, которые неожиданно прерывались тупиками и расщелинами. Очевидно, что когда-то пещерами активно пользовались. Время от времени мы встречали останки мостов через подземные ущелья, свалки полуистлевших факелов, места для ночевки и кучи мусор. Я даже согласился поверить, что пещеры простирались под большой частью Гартиции – такими длинными они были. Из-за «обета молчания» я не мог поделиться мыслью, что большинство из тех, кто не выбрался из-под земли, сгинули не из-за магии, а банально заблудились.

Сейчас мы сидели вокруг костра, устроенного из сваленных в кучу полуистлевших факелов. Габи ушел вперед исследовать дорогу. Нам не везло. Несколько последних проходов заканчивались тупиками. После пятой по счету стены, в которую мы уперлись, большинство решило переждать на последней развилке, благо она раньше использовалась как стоянка. Пока гном изучал путь, мы сидели вокруг огня в ожидании – пойдем ли вперед или опять придется возвращаться.

Теперь уже всем было ясно, что мы заблудились. Нашему отряду пришлось несколько раз возвращаться обратно, чтобы выбрать другую развилку. Но все равно ни озера, ни острова, ни намека на выход не было. Нужно было признать очевидное – и возвращаться к самому началу. И там, либо выбираться наружу, и попытаться перейти страну более привычным наземным путем. Либо начинать все заново, но в этот раз более внимательно выбирать повороты.