Ведьма из трейлера. Современная американская мистика

Удастся ли объяснить хоррор-гику, для чего в «Кошмаре на 61-й улице» возникает тема секс-трафика? Две девушки вселяются в нехорошую квартиру и скоро узнают, что прежний хозяин повесился — с точки зрения классической «хоррорности» уже этого вполне достаточно. На сайте фестиваля организаторы пишут, что «сила дебютного фильма Даши Некрасовой в сочетании ретроформы […] и современной политико-культурной повестки». Но ретроформа и повестка — это уже не сила, а силы. Естественно, что зрители ужастиков — мазохисты, они любят получать удары с экрана. Но все-таки: один фильм — один удар. А если бить со всех сторон сразу, то зрителя можно и нокаутировать.

Подобная «двухударность», эклектичная раздвоенность — сквозная черта программы. Отчетливее она проявляется в фильмах, сделанных с формальным «вывертом». Например, «Убийство в корейском квартале», снятое анонимным режиссером как анонимный же видеоблог. Очевидно, что сюжет фильма мог бы стать основой для конвенционального триллера, а фриковатый герой и его блогинг — видеоэссе о приключениях болезненного внутреннего мира. Но когда два в одном, глазам при просмотре приходится натужно косить, глядя в противоположные стороны. А это непросто. Насладиться хоррором в полной мере мешает блог, а увлечься блогом — хоррор.

В конце концов не стоит забывать, что просмотр как фестивального кино, так и ужасов требует разного рода подготовки: в первом случае мыслительной, во втором — эмоциональной. Такие ленты как «Сон объял ее дом» вряд ли досмотрит до конца усредненный хоррор-фэн, потому что спасует перед непривычным, бессловесным, типом повествования. Зато более усидчивый зритель будет рад тому, что режиссер «Консервной банки» Сет. А. Смит, как пишут о нем организаторы, «в первую очередь поэт и наблюдатель, а уж после рассказчик историй». Вот только от его историй у зрителя с тонкой душевной организацией могут совсем сдать нервы. Хоррором это названо отнюдь неспроста.

Конечно, жанровая маркировка — удел кинокритиков, а для самих режиссеров формальная жанровая принадлежность не всегда важна. Вероятно, для них, как и для Джиллиан Хорват из «Я обвиняю общество», героини и режиссерки в одном лице, жанр — это предлог для сложных художественных и философских исканий.

Как известно, феномен зловещей долины — это страх перед объектами, которые похожи на человека, но не до конца.

Глазами клоуна

Кто не знает этот сюжет: семеро смелых против зла?

Шесть мальчиков и одна девочка проводят жаркое американское лето уже не в детских играх. Надо влюбиться, постоять за себя перед гопотой и еще убить питающееся их страхами чудище, с непонятной тягой к клоунскому костюму и макияжу. Монстр вышел на охоту за детьми и забрал брата Заики Билла, главного героя. Долг Билла и его друзей по Клубу Неудачников — разгадать тайну исчезновения малыша и отомстить.

На дворе — 1989-й, ностальгический саундтрек мягко аранжирует сгустившуюся тьму. Город полон призраков, которых призвал живущий в вонючей канализационной тьме Клоун. Есть только дети и их враг — взрослые на стороне зла или бездействуют в своей извечной слепоте. У героев нет ни учителей, ни ролевых моделей.

Андрес Мускетти снимает так, что, когда должно быть страшно, делается страшно до тошноты. Страх усиливает нечеловеческая пластика чудовища и кружащая непредсказуемыми траекториями камера. Если вы из тех, кто не привык видеть, как Рональд Макдональд достает из акульего рта отгрызенную детскую ручонку, то придется прикрывать глаза. Страх всегда по соседству с нервным смехом и глупыми шуточками Ричи Тозиера про «твою мамашу». Всегда есть время выдохнуть и подготовиться. Мускетти, впрочем, удается не только пугать, но и рассказывать о детстве — времени страхов, тревожной сексуальности, травм и сомнений.

Трудно сделать стремительный, на одном дыхании фильм из путаного, неподъемного романа с миллионом персонажей. Будет, конечно, вторая часть, ведь Оно, если его не добить, просыпается раз в 27 лет, и герои обещали вернуться. Но пока им 12. И для них Оно — лишь худшее среди остальных зол: жестоких или отчужденных родителей, школьной шпаны, местечковых предрассудков, подростковых обид и лишений. Оно до того отвратительно, что не просто кооперируется со вздорными старухами и старшеклассниками, но и питает их ненависть, чтобы отравить все хорошее в городе. Традиционная для Кинга тема ненависти, таящейся за белым провинциальным заборчиком сплетается с темой памяти. Побеждая, герои не просто уничтожают сердце зла, но прощаются с невинным детством, забывают совместно пережитые беды и пронзительную, неразрывную дружбу.

Рассказы о призраках — а Оно — повелитель призраков, воплощающий порожденные бессознательным фантомы, — нередко являются метафорой личной или всеобщей истории с ее скелетами в шкафах и скрытыми движущими силами. Кинг почти всегда об этом. Но удивительно, что в данном случае о страхе и ненависти архетипического североамериканского городка рассказывает аргентинский режиссер.