Ведьма с серебряной меткой. Книга 1

— Мне кажется, господин Аламар, что вы немного поспешили и с женитьбой, и с выбором жены, — сварливо заметила Ньями. Тут же приобняла Дани за плечи и легонько потянула вглубь дома, — идемте, милая, я сейчас сделаю вам теплую ванну, а потом дам горячего молока с медом.

Дани не сопротивлялась. Инквизитор презрительно хмыкнул за ее спиной, она невольно обернулась и поняла, что он только что избавился от маски.

«Ну и зачем она ему вообще нужна? — Мелькнула мысль, полная горького сожаления, — подумаешь, шрамы. Ну и что. У многих людей бывают шрамы, и это совсем не то, что стоит прятать».

Дани поймала его взгляд, застывший, полный ярости и безысходной тоски. Опустила голову. Мало ли что, а вдруг ему не нравится, что она смотрит на его лицо. Хотя лицо как лицо. Только одна половина нормальная, а вторая выглядит так, словно ее рвали железными когтями. Хорошо еще, что глаз уцелел. Мастер Аламар уже только за это должен быть благодарен Всеблагому.

Глава 5 Жена инквизитора

Ньями раздевала ее какими-то рваными, ожесточенными движениями. Поджала губы и молчала так, словно именно Дани была виновата во всем происходящем.

А Дани стояла и рассматривала чудесное место, в котором очутилась: стены в мраморе, белые умывальники, посреди комнаты — большая, начищенная до блеска ванна, к которой подведены такие же блестящие трубы. В ванну лилась вода, над бортами поднимался ароматный пар, Ньями первым делом насыпала в воду разноцветных солей.

— Сейчас я вас искупаю, — наконец произнесла женщина, — потом мы вымоем ваши волосы. Вши есть?

— Нет, — выдохнула Дани и поняла, что краснеет.

В самые тяжелые времена, пока жила на улице, она старательно стриглась. Волосы отросли уже в замке Энц, а там уже была возможность следить, чтобы не завелись паразиты.

— Прошу прощения, — Ньями окинула ее пристальным взглядом, а затем вдруг покачала головой, — я не понимаю… почему он это сделал? Может быть, вы скажете?

Дани поежилась под испытывающим взглядом.

— Он сказал, что хочет, чтобы мне было плохо.

Глаза Ньями на миг расширились, было видно, что у нее что-то крутилось на языке. Но она лишь сжала губы и подвела Дани к ванной.

— Вы знаете, что это? Купались когда-нибудь?

— Конечно, купалась, — Дани сделалось чуточку обидно. Да ее что здесь, за зверушку держат? — Спасибо вам.

Она с наслаждением вытянулась в теплой воде, пахнущей розами, и закрыла глаза. Все еще не верилось в происходящее. И душа рвалась из золоченой клетки на волю, туда, где Ксеон.

«Опомнись, дурочка. Он тебя бросил. Использовал так, как ему нужно, и бросил».

Ей хотелось плакать, но слезы отчего-то высыхали, оседали пеплом сожженной любви на сердце. Интересно, что должно произойти, чтобы она выпустила из себя всю эту боль?

— Сядьте, я вымою вам голову, — твердо сказала Ньями.

Дани подчинилась, и покорно сидела, не шевелясь, пока женщина намыливала ей волосы, а затем смывала пахнущую карамелью пену.

— Вы очень красивая, — заметила Ньями, — но я все равно не понимаю господина Аламара.

— Может быть, вам он все объяснит.

— Я не могу спрашивать, — она покачала головой, — ведь я всего лишь прислуга, хоть и знаю его с того времени, когда он пешком под стол ходил. Но жениться только ради того, чтобы сделать человеку плохо… это как-то не похоже на него. Совсем.

— Значит, вы его тоже не знали, — не удержалась Дани, — он приказал повесить смотрителя замка Энц и его жену, хотя виновата была только я одна.

— И что же вы сделали, госпожа? — Ньями принялась намыливать ей спину.

— Я… в замке был узник. Он… знаете, он… никто так не относился ко мне, как этот узник. Но ему было плохо, он умирал. По крайней мере, так он мне говорил. И всего-то нужно было ослабить или расстегнуть ошейник, который застегнул господин Аламар. И вот… — Дани тяжело вздохнула. Каждое слово резало как нож, отхватывая по кусочку от кровоточащего сердца. — Я расстегнула ошейник, и узник сбежал.

— И такое бывает, — пробормотала Ньями, — что ж, вам его было так жаль, этого несчастного?

— Наверное, жаль, — Дани снова поняла, что краснеет, — я не знаю. Теперь уже не знаю. Но я счастлива, что принц Ксеон теперь на свободе. А то, что будет со мной… Всеблагий всех рассудит.

Рука с мочалкой замерла.

— Что… что вы сказали? Принц Ксеон?

— Да, — она понурилась, — увы. Вот как получилось.

— Вы отпустили на волю принца Ксеона, — произнесла Ньями, как будто не веря.

Дани кивнула.

И вскрикнула, когда сильные пальцы внезапно впились в волосы, резко дернули наверх.

Ничего не осталось от той доброжелательной Ньями, которая встретила ее у порога дома. Дани вдруг оказалась лицом к лицу с темным демоном. Смуглое лицо исказила ярость, делая его похожим на маску шамана с южных островов. Глаза метали молнии.

— Ах ты… ах ты тварь! — хрипло выкрикнула Ньями, — да я сама… сама тебя утоплю! Ну поди ж ты…

Руки соскользнули с бортиков ванны, в нос, в рот хлынула тошнотворно-теплая вода с привкусом железа. Дани как будто утратила власть над телом: оно билось, выгибалось, а голова… по-прежнему под водой. Перед глазами стремительно сгустилась тьма.