Ведьма сама по себе

– Ну да, не считая того, что мы не вылезали из нищебродства.

– Если б они относились ко мне так же, как твоя мама к тебе… Их наставления как приторная сахарная вата, которая со всех сторон, в ней можно задохнуться, а чего хочу я сама, для них никогда не имело значения.

– Но ведь теперь все это позади? Ты живешь по-своему, вот и живи в свое удовольствие.

– Они до сих пор твердят то же самое, вместо того чтобы порадоваться, что я придумала новую концепцию мебели, организовала рентабельное производство, завоевала место на рынке. Я все это создавала сама, на собственные деньги. Был небольшой стартовый капитал – папа не мелочился, когда давал мне на карманные расходы, а я со школы откладывала и копила, и еще взяла кредит, я его уже выплатила. Но они за меня не рады. Они бы обрадовались, если б я все это забросила и удачно вышла замуж. Анита, научись быть уступчивой, тогда будешь нравиться! На черта мне сдалось нравиться, не хочу я никому нравиться.

– И ты в этом преуспела – не хуже, чем в своем бизнесе.

Не ответила. А Ола взглянула на свое прошлое с новой точки зрения: важно не только то, что у тебя было, но и то, чего у тебя не было. Такой психологической обработке она никогда не подвергалась, никто не посягал на ее внутреннюю свободу.

Если у родителей куча бабла, это еще не значит, что тебе повезло. По-всякому бывает. Вот у Изабеллы с Лепатрой отец был хороший, и заботился, и никакого прессинга – с пониманием относился к тому, что у дочерей другие интересы и свои дороги, ничего им не навязывал, даже если ему хотелось для них такого же будущего, как Гаю Грофусу для Аниты. Судя по всему, замечательный был человек: из тех, кто уважает чужой выбор и не пытается переделывать близких людей ради собственного душевного комфорта.

Ола мысленно хмыкнула: Фредерик Мерсмон не имел счастья со своим внуком познакомиться... Может, если бы старик дожил до этого черного дня, тут-то его доброжелательная терпимость и дала бы трещину.

Рассказывая Аните о себе, она ни полслова не соврала. Давно с ней такого не случалось.

– Интересно, что ты видишь вокруг? – бросила она, когда сделали привал в щебечущем на разные голоса рыжем перелеске, пронизанном лучами добравшегося до зенита солнца.

Ниже по склону остался лиловый хвоецвет – как будто смотришь на лежбище матерой грозовой тучи. Ола вглядывалась в открытые участки, опасаясь увидеть настырно ползущую фигурку, похожую на маленького ёлочного Санта-Клауса, но ничего подозрительного не заметила. То ли Риббер серьезно пострадал от выскочей и все-таки отстал, то ли пробирается там, где хвоецвет погуще, чтобы не выдать свое присутствие раньше времени.

– Наверное, то же самое, что и ты, – отозвалась Анита после паузы. Голос настороженный.

– Давай проверим. Что именно?

– Склон горы. Лес. Небо. Солнце.

Все-таки поддержала разговор. Она умылась в ручье, и лицо теперь почти не грязное, только засохшие ссадины остались. На щеках появился слабый румянец. Повезло, что у нее нет серьезных проблем со здоровьем. Капитан Федоров говорил, что это еще одна задница для спасателей: когда ты нашел кого надо, тащишь его в нужном направлении, а он все равно готов отдать концы, и врача рядом нет.

– Что скажешь о здешнем Лесе?

– Он разноцветный. А древесина у хвоецвета не самая качественная для мебели, – Анита оживилась, вступив на территорию своей компетенции. – Хотя годится для фурнитуры и небольших декоративных элементов. Чего ты от меня добиваешься?

– Просто интересно, разглядела ли ты все то, что вижу здесь я. Хочешь, покажу?

– Покажи.

Улыбнулась – или тень качнувшейся ветки скользнула по ее поцарапанной щеке?

– Тогда посмотри внимательно на эту корягу.

– На которой беловатые грибы, похожие на пирожные безе?

– Гм… Только, знаешь, грибы не шевелятся, а у пирожных безе не бывает лапок, иначе перед каждым чаепитием приходилось бы устраивать охоту по всей кухне.

– Ой…

Наконец-то она заметила и тонкие членистые ножки, и тихое шевеление на обломке с растопыренными засохшими ветками, усеянном бугорками-пирожными.

– Какая гадость… Может, отойдем подальше?

– Да не бойся, они нас не съедят. Это кружаки, они питаются гниющей корой. Зато их самих могут съесть, причем в самое ближайшее время. Обрати внимание вот на то дерево с раздвоенным стволом. Что-нибудь видишь чуть левее развилки?

– Там камень торчит, похожий на чью-то морду… Или это не камень? – догадалась Анита.

– Ящер. Большой любитель пирожных безе. У него длиннющий язык с присосками – стрельнет на метр с лишним и сцапает добычу. Давно бы уже приступил к обеду, если б не мы.

Благодаря песочному окрасу ящер не слишком выделялся на фоне блекло-рыжеватой хвойной подстилки – запросто можно принять за камень. На вытянутой морде, напоминающей козлиную, только без ушей и рогов, застыло неодобрительное саркастическое выражение.

– Недоволен, потому что считает нас конкурентами, – произнесла Анита вполголоса.