Ведьмачьи легенды

— Это вы забыли, пан Хенрик. Вы забыли, как я вас отговаривал от этой аферы. Как я говорил вам, что есть ещё люди, живущие возле Ворот, и им вовсе не понравится... И вы тогда мне заявили, что моё дело — переводить. Что я не человек, а машина для переводов. И что моё мнение я могу засунуть туда же, куда пан Войцех свои агентурные данные. Вы вообще очень уверены в себе, товарищ Хенрик. И, боюсь, слишком уверены. По бумагам — я нахожусь далеко отсюда. Меня здесь нет. И вы, только вы будете отвечать...

— Не пугайте меня! — крикнул товарищ Хенрик. — Я...

Открылась дверь.

— Входите! — сказал Стефан. — И вы, товарищ сержант, тоже...

То своё ощущение я помню до сих пор — пустота. Внутри меня — пустота. Я, как надувной шарик, лечу по ветру. А вокруг, курва, множество иголок, булавок, колючек всяческих. И чуть что не так, лопну я, разлечусь в мелкие клочочки-тряпочки...

Мы прошли через комнату с оружием — ни пулемёта, ни винтовок никто не убрал. Или посчитали ненужным, или решили, что это продемонстрирует серьёзность их намерений. Но товарищ Хенрик с товарищем Войцехом на огнестрельное оружие внимания не обратили. Зато уставились на то, чего я даже со второго раза не заметил. В углу комнаты стояло несколько копий с длинными широкими лезвиями вместо наконечников.

Товарищи переглянулись.

Пан Анджей даже подошёл к копьям, потрогал. Покачал головой удивлённо.

— Лезвие не трогайте, — сказал Стефан.

Пан Анджей привстал на носках, пригляделся к лезвиям.

— Даже так... — пробормотал он. — Быстрая смерть?

— Нет, — возразил Стефан. — Медленная. Очень медленная и мучительная. Ушастые и дриады в этих местах пользуются только медленным ядом. Им так больше нравится. Рана — человек начинает умирать... Может даже появиться иллюзия того, что удастся выпросить у Лесных противоядие, они даже не возражают сразу. Думают, советуются. Потом требуют что-нибудь в обмен... Пустячок. Как правило, десяток детей, не старше пяти лет, лучше девочек. Вы не слышали о таком?

— Слышал, — тихо сказал пан Анджей и отошёл от копий.

— Ладно, прошу... — Стефан открыл следующую дверь, сделал приглашающий жест рукой. — Проходите в зал.

И это действительно был зал. Только был он словно слепленный из двух половинок. Пол был мраморный из белых и чёрных квадратов со стороной чуть меньше метра. Сделав шаг вперёд, я почувствовал себя шахматной фигурой. А сделав второй, — понял, что выше чем на пешку я не тяну.

Вдоль стен стояли короли и королевы. Из мрамора, тоже чёрного и белого. Фигуры были сделаны очень натуралистично, с мельчайшими подробностями — складками ткани, завитками волос, морщинками. Рыцари в доспехах, дамы в длинных до пола платьях.

Только голов не было ни у дам, ни у рыцарей. Наверное, раньше были они разного роста, мужчины повыше, женщины — пониже, но теперь их кто-то уравнял. Словно гигантское лезвие срезало верхнюю часть фигур. У женщин — голову. У рыцарей — вместе с плечами.

 Колонны из мрамора тоже были обрезаны, и стены — остатки стен. На полтора метра от пола — мрамор, выше — дерево. Лежащие горизонтально толстые брёвна. И колонны продолжаются брёвнами, стоящими вертикально.

Кто-то гигантский громадным мечом срезал верхушку зала, как кончик яйца, сваренного всмятку. А потом кто- то попроще надстроил остатки стен брёвнами.

— Нравится? — спросил Стефан. — Меня — до сих пор впечатляет. Вы, пан Анджей, как я понял, историю Ворот и всего, что с ними связано, изучали?

— И даже язык Лесных, — сказал пан Анджей. — Это, как я понимаю, замок Рубежа? То, что от него осталось?

— Совершенно точно. Линия разрыва прошла вот так... — Стефан указал рукой на край мраморной стены. — И не исключено, что где-то стоит верхняя часть замка. В каком-то ином мире...

— Или за Воротами, — задумчиво произнёс пан Анджей. — В пятнадцатом веке кто-то высказал предположение, что мир не раскололся, а сдвинулся, одна часть соскользнула с другой. А замку Рубежа досталось уже на излёте...

— Может быть, — Стефан подошёл к массивному деревянному столу посреди зала.

Метра три в диаметре. И, как мне показалось, из одного куска. Срез какого-то громадного дерева. За таким свободно могли сидеть рыцари... Да, может, и сидели раньше. На этих самых деревянных креслах с высокими резными спинками.

— Присаживайтесь, — сказал Стефан.

Я не удержался и, прежде чем сесть, рассмотрел резьбу на спинке кресла. Там был орёл, но не польский. Скорее немецкий, с короной, как бы не императорской, на голове. На груди — опрокинутый полумесяц с крестом, водружённым на нём точно посреди, между острыми краями. И две фигуры по бокам. Рыцарь в полном турнирном доспехе и голый мускулистый мужчина, прикрытый дубовыми листьями. Оба держали в руках копья с флагами.

— Интересно? — спросил Стефан, усаживаясь в кресло.

— Красиво.

— Это герб провинции Шлезиен. Вы, товарищ сержант, обратили внимание на лесного человека?

— Это... — я зачем-то потрогал пальцем этого самого лесного человека. — Это что — тот самый Лесной?