Ведьмачьи легенды

Поэт смотрел ему вслед, пока тот не скрылся за поворотом.

7

Графоман, — пробормотал Лютик. — Точно — графоман.

Он  в сердцах скомкал исписанный полностью с обеих сторон лист бумаги, швырнул его в угол. Горка там набралась уже приличная.

— Бумага денег стоит, — сказал кто-то за соседним столиком. — Купил бы лучше на них пива.

— Мается, бедолага, — послышалось от другого. — Каким только образом люди с ума не сходят?

Тяжело вздохнув, поэт взял очередной лист из пачки, лежавшей перед ним на столе. Обмакнув перо в чернильницу, он взглянул на проходившую мимо молоденькую служанку. Вид у той был весьма аппетитный.

— Красавица, — сказал ей Лютик. — А не желаешь ли стать ещё и музой?

— Сколько угодно, — сообщила та, останавливаясь, — за деньги.

Лютик вздохнул.

— Музы работают даром.

— Даром только птички поют, — фыркнула служанка и пошла прочь.

Поэт проводил её задумчивым взглядом и вновь взялся за перо. Немного погодя под усевшимся напротив Райдо скрипнула лавка.

— Понравится тебе, если зарифмовать «дракон» и «балкон» ? — спросил у него Лютик.

— Давай лучше поговорим о другом. — Подмастерье махнул рукой служанке. Кружка с пивом появилась перед ним мгновенно. Верный знак кредитоспособности. У служанок на это чутьё безошибочное.

— Кутить будешь? — предположил Лютик.

— Потом. А сейчас у нас есть дела. Меня заинтересовал местный дракон.

— Настолько, что ты полез за сведениями о нем в архив?

— Настолько. И полез. А тебя, как я понял, он интересует ради баллады. И ты тоже там покопался.

— Толку-то? У меня всё ещё нет истории, — пожаловался поэт. — Ни любви, ни ревности, ни страданий. Чем мне вызвать у слушателей сопереживание? Описанием дракона? Я его даже не увижу.

 — А история его появления? — подсказал Райдо.

— История? Не спорю, она таинственная, сказочная, можно сказать. Был город, живший за счёт рубиновых шахт. Потом драгоценные камни в шахтах иссякли, и настали трудные времена. Тут вовремя появился мастер зверей и привёл дракона. Город заключил с драконом соглашение. Потом была краткая эпоха войн, после которой соседи, хлебнув драконьего огня, решили, что орешек им не по зубам. Далее настала пора полного благоденствия, длящаяся до сих пор. Скука смертная. За такую историю и медной монеты не дадут.

— Мастер зверей? Что-то я о таких людях не слышал. I'де о нём поминается?

— В архиве, в дальнем шкафу, — сообщил поэт. — Под налоговьiми книгами столетней давности. Учти, никто в городе эту историю так не рассказывает. Пришёл дракон сам, говорят. С другой стороны, никто о мастерах зверей не слышал вот уже сто лет. Прошла в них нужда.

— А кто это был? Чем они занимались?

— Люди, способные договориться со зверями, знающие их язык. Раньше, если жителям какого-нибудь селения досаждали дикие звери, приходил мастер и заключал с ними договор. Или уводил зверей прочь, так, что они больше не возвращались.

— Убивал?

— Да нет, договаривался. Причём заключал взаимовыгодное соглашение. Ну а потом людей становилось всё больше, они забрали силу... и...

— И нужда договариваться отпала, — подсказал Райдо.

— Вот именно.

— Чем не тема баллады? Напиши о том, как люди, утратив возможность договариваться с животными, поплатились за это... что они потеряли? Будущее? Или о том, что родство с животными в них всё же осталось. Рано или поздно оно возьмёт своё. А если не сумеет, то отомстит. Избежать мести можно, лишь вновь научившись договариваться.

Лютик покачал головой.

— Такую, слишком умную, балладу по кабакам не попоёшь. Не дадут за неё денег. Народ любит про любовь, кровь, страсть. Ну, сам понимаешь...

— Ты только ради денег пишешь?

— Нет. Однако сейчас мне надо пополнить кошелёк. Опустел он у меня. И значит, нужна баллада для кабака. Уверяю, написать такую очень непросто. Вон, посмотри.

Лютик показал пальцем на кучу скомканных черновиков.

— Как знаешь, — подмастерье пожал плечами.

— А тебя эта история почему интересует? — спросил поэт.

— Есть у меня в ней интерес, — ответил Райдо. — О нём поговорим потом. А пока, в самом деле, не выпить ли нам, не отпраздновать ли победу в переулке?

Соблазн был велик.

Лютик бросил взгляд на чистый лист, вновь посмотрел на кучу измятой бумаги, скрипнул зубами.

— Ну что, надумал? — спросил подмастерье.

— Нет, — сказал поэт. — В любое другое время, но только не сейчас. Баллада...

8

За горой ревел дракон. Очень убедительно он это делал, громко. Слышалась в рёве его сила, ярость, жажда добычи.

— Не пустим, — сказал усатый стражник. — Если ты не собираешься с драконом драться, то не пройдёшь. Нечего всякой шушере делать возле его пещеры.

— Чем мы можем ему навредить? — спросил Лютик, к этому моменту осознавший тщетность своих усилий и лишь из чистого упрямства пытавшийся договориться о том, чтобы их пропустили.

— Кто вас знает?

Стражник глянул на него исподлобья, взялся поухватистее за алебарду. Его товарищ, худой и очень высокий, добавил:

— Даже если и проскочите через нас, то на другом конце ущелья стоят рыцари дракона. Они шутить не любят. У них с хитрецами разговор короткий.

— Пойдём, — сказал Райдо, крепко взял поэта за руку и потащил прочь.