Ведьмак. Белый волк и чёрный камень

Так что Финя, прикорнувший отчего-то на месте своего наставника, не мог сказать ничего вразумительного по этому поводу пришедшим будить молодых, дабы отвести их в баню.

Где ведьмак? А кто ж его знает! Сказал, что молодым теперь опасаться чужого колдовства и сглаза не следует. Ежели кто и учинит какое зло, то вернётся оно ему сторицей. Именно так и выдал распереживавшейся родне Вторжка Финя, повторяя слова наставника.

***

Ведьмак же со старинной подругой сильно набрались, да так, что в разум пришли отчего-то на берегу реки у корявой ветлы, что проросла сквозь разрушенную плиту жертвенника. И если бы не шелест листвы на рассветном ветерке, тужившемся разогнать плотную марь, не особенно звучный плеск реки, то неизвестно куда завело бы их хмельная отрава и наваждение.

– Всё-таки, ты подлила своего зелья, – говорил Видан, обливая шею и лицо студёной речной водой.

– Как мы здесь оказались? – спрашивала растерянная волха. – И вообще, где мы?

Густой туман стелился широкой полосой, скрывая и речную гладь, и луг. В рассветной мгле он казался живым. Даже голоса звучали гулко, будто отражаясь от стен, нечётким шелестящим эхом.

– Как видишь, – хмыкнул ведьмак, – у реки. И ты восседаешь прямо на алтаре Навьего Бога!

– И зачем мы здесь?

– Насколько я это помню – мы с тобой отправились закончить моё задание, и поймать штригу, которая приставлена к этим обломкам хранителем. – Мужчина спустил с пальцев поисковую сеть.

– Тебе-то это надо, а мне-то зачем? – изумилась чародейка.

– Хм, скорее всего, ты по старой памяти решила мне посодействовать. – Он продолжал колдовать, расставляя ловушки.

Совсем рядом за хмарью просыпалось стадо: чихали овцы, разбуженные нашейными колокольцами, прогоняемых мимо коров. И эти звуки, а ещё более серая сырая завеса создавали неплохие шансы к тому, что штрига, которую прогнал Белый волк накануне, всё же выберется из ночного укрытия на кровавую трапезу.

– Ты хочешь её поймать? Утром? – удивилась волха, окончательно приходя в себя, и вытаскивая из пространства метательные ножи и ещё какую-то странную круглую штуку с пупырышками по бокам.

– Это очень странная штрига, – Видан выплетал заготовки из заклятий, но прервался для пояснения. – Она, будто бы не осознала до конца, что мертва и частично разумна. Или это не совсем штрига, а по большей части ревенант и ждёт отмщения. Подозреваю, что поводок не даёт возможности ей самой найти обидчика.

– Иными словами, смешанная форма… – протянула Доляна. И спрятала сферу. – Что ж, заинтересовал! Убивать не стану. Только пообещай, что когда вся эта петрушка закончится, ты её мне отдашь для изучения.

– Посмотрим, – то ли согласился, то ли – нет. – А теперь тс-с…

Пологий берег начинался шагов на двадцать в сторону. Но сигналка дрогнула почти рядом, будто кто-то взбирался напрямую по склизкому от сырости крутому обрыву. Этот неведомый «зверь» не знал такой преграды. И очень скоро в просветах седой от росы травы показалась косматая голова в путанице из водорослей и тины.

Ведьмак напрягся. Менее всего он ожидал увидеть бледное с чёрными прожилками застывшей под тонкой кожей крови лицо, женское лицо. Даже иссохшее, с ввалившимися глазницами оно всё ещё казалось юным. Не выдвинулись вперёд массивные челюсти, не исказились черты лица, и даже тлен почти не коснулся мертвяка.

Тело медленно выползающее на луговину, как ящерица перебирая руками и ногами по земле, с такой же плавностью и медлительностью движений поворачивающее голову из стороны в сторону. Обрывки посконной рубахи волочились по земле. Один лоскут зацепился за какой-то корень, торчавший из земли. И чудовище задёргалось, как на привязи, рыкнуло, но потом, с опозданием, словно определив причину задержки, выгнулось колесом, слегка подалось назад и освободило одной рукой остатки подола, и поползло дальше.

Как только штрига оказалась на ровном пространстве, начала подниматься на ноги, да так и застыла с кривой спиной и вытянутой вперёд шеей. Ноздри заходили ходуном – то раздуваясь, то опадая, как у принюхивающегося гончего пса.

И чтобы на этот раз не упустить её, ведьмак начал действовать. В мелкой мороси, опадающего клочьями тумана сверкнула лёгкая паутинка первой ловушки, спутавшей босые ноги. Но вышло это не так ловко, как хотелось. Упыриха упала, покатилась в сторону стада.

Но ещё до того, как потерялась в тумане, успела вскочить на ноги, разрывая слабое заклятие. И обнажив клыки, в преображении, уродовавшем уже ни сколько не походившее на человеческое лицо, бросилась на Доляну, так не к месту решившую открыться.

Мгновение понадобилось чудищу, чтобы увернувшись от магических петель, брошенных в него с двух сторон, добраться до выбранной жертвы. И если бы не нательный панцирь, остановивший убойную хватку длинных загнутых когтей, то волхе никогда бы не вырваться из захвата.

Ведьмак выругался, так же выходя из невидимости, рванул штригу в сторону, сбил с ног, уже не заботясь о её цельности. Но она, тут же, вскочила, разрывая путы ещё одного заклинания, будто подпитавшись магией извне.