Ведьмин костёр: обожжённые любовью

– Видела! Слушай и потом не говори, что я не права, – поспешила я поделиться своими волнениями. – Когда–то я предсказала князю Ярославу гибель от укуса змеи. Он тогда выгнал из дома всех женщин, так как решил, что это они желают ему смерти. Поначалу он мне нравился. Но, когда я узнала, что он пытал свою родную сестру, а потом еще решил подло отнять земли у брата, то сильно пожалела, что указала ему на змею. Я рассказала об этом княгине Добронеге. Она хоть и была переселена мужем из княжеских палат в терем, когда он решил привести в дом молодую жену, но зуб на него не заимела, а осталась Олегу верна. Она пообещала мне, что мое пророчество обязательно исполнится. Княгиня сдержит слово, и однажды Ярослав умрет от укуса змеи.

Я закинула за спину косу и поправила платок. Хоть и говорила уверенно, но, не имея никаких сведений из людского мира, многого могла не знать. Быть может, Добронега не успела, и болезнь первой свела ее в могилу, а брыдлый Ярослав теперь сидит на троне своего брата. Не желала я Олегу и его супружнице такой участи, но жизнь по–всякому поворачивает. По себе знала.

– И причем тут божественные символы? – Игнат покосился на меня.

– Ну как же? Все знают, что бог Перун правит на небесах. Это он посылает нам дождь, а значит, в ответе за плодородие и все растущее на земле. Перун – воин, громовержец, и он не пощадит воина, посмевшего поднять руку на родных. Перунов дуб выступит символом справедливости. А бог Велес – он земной бог и в его власти скот, птицы и звери. И он умеет обращаться в змею. Вспомни хотя бы, как он украл у Перуна жену?

– Я думал, они по любви сошлись, – Игнат вновь нахмурился.

– Да, Велес влюбился в Мокошь и решил сделать своей, а потом... – я запнулась на полуслове. Матушка в рассказе о Велесе и Великой Ткачихе историю их плотской любви всегда опускала. Видно не для девичьих ушей были те подробности.

– А потом был бой, где схлестнулись два бога, – нашелся чем закончить рассказ Игнат. –Только я так и не понял, кому досталась Великая Ткачиха?

– Она хоть и звалась какое–то время Велесихой, все же осталась одна. Не смогла простить себе, что из-за любви к другому мужчине погибли ее дети.

Я всегда представляла гордую богиню Мокошь одинокой, печальной и всесильной.

– Грустная история, – согласился Игнат. – Детей жалко. Но где в будущей смерти Ярослава ты увидела деяние Велеса?

– Если твоего старшего брата ждет смерть на Перуновом дубе, то Ярослава убьет змея, а это символ Велеса. Значит, к его смерти приложит руку сам бог.

– Думаешь, богам есть дело до наших врагов?

– Наши боги справедливые или нет? – я в азарте спор аж топнула ногой. – Неужели допустят, чтобы князья-маракуши жировали на чужом горе?

– Я тоже за справедливость, но не надо выдумывать сказки, – Игнат улыбнулся мне. – Народ ведь поверит и будет сказы сказывать о том, как боги княжну Ясну из беды вызволяли и всех ее врагов покарали.

– А хоть бы и так. Ты рядом со мной живой и здоровый, хотя не признаешь себя Игорем. Чем не доказательство? А ведь Навь – это царство Велеса. Но раз он выпустил умершего, значит, за тебя кто–то крепко попросил?

– Великая Ткачиха?

– Она моя покровительница. И она же привела меня сюда – на границу владений Слави, Яви и Нави, чтобы мы могли с тобой встретиться. Боги здесь, среди нас. И они нам помогают. Но не каждому дано их увидеть. Пусть ты мне не веришь, но я помню, как на моем потном лбу держала руку Великая Ткачиха и пела песню, чтобы наш сынок поскорей покинул мое лоно. Поэтому я нисколечко не удивлюсь, если она направит взор Перуна и Велеса туда, где потребуется совершить возмездие.

– Ладно, согласен, что боги нам помогают. Но в который раз говорю, не было никого в бане, кроме меня и Еги. И хоть был я тогда незрячим, слух имел острый. Я бы различил чужие шаги и пение. Не выдумывай, – Игнат остановился и огляделся. – Кажется пришли. Вон тот холм, на который ты пальцем указывала.

Небольшой, неровный, какой–то весь кособокий, холм гляделся среди своих братьев общипанным куренком. Трава негустая, местами видна сухая земля, ни цветочка, ни кустика.

Я прижалась к Игнату. Не глядя на него, прошептала:

– Что–то мне жутко сделалось. От этого места смертью веет.

Глава 27

Мне холм казался сделанной наспех могилой. Если посмотреть чуть дальше, на другие холмы, то было видно, как ладно ложилось полотно жизни, а здесь оно гляделось так, словно вышло из–под руки неумелого мастера.

– Разве ты не хочешь узнать, что произошло с твоей сестрой? Держи сына, я посмотрю, – Игнат потянулся к узлу, чтобы развязать ткань и передать люльку мне.

– Не буди Добромила, не надо, – я остановила его. Меня страшило то, что я могу обнаружить. – Я сама сейчас тихонечко посмотрю.

Только желание понять, жива Дарина или нет, заставило меня сделать несколько шагов вперед.

– Здесь какие–то двери! – воскликнула я, разглядев у подножия неказистого холма то ли небольшие ворота, то ли крышку погреба, уводящую куда–то под землю.