Ведьмин Кут

– Так она знает, что это я?! – Мишка вновь чуть не подскочил с места, но рука старухи удержала его.

– Погоди ты. Да, она знает, что это ты. Давно догадалась. По сердцу ты ей.

– Она сама вам сказала?

– Нет. Ничего она не говорила. Да я, чай, не слепая, да и жиссь прожила. Догадываюсь. Только вот что, Миша, ни к чему ей это. И тебе ни к чему.

– Не понимаю я вас, баб Зой, вы к чему клоните? Если я ей нравлюсь, а уж она мне тем более, ещё с прошлого года…

– Вот, – подняла палец вверх бабка, – А ты не задумывался, почему она только прошлым летом тут появилась? Другие-то внуки кажной год у меня живут, а её не было, а?

– Не-е-ет, – озадаченно протянул Мишка.

– То-то и оно, что нет. Болеет она сильно, Миша, и постоянно лечится. Сердечко у ей слабое. Такой уж уродилась она. Уже не одну операцию ей делали на сердце. А нынче в ноябре очередная предстоит. Вот и привезла дочка Танюшка мне внучку на лето, чтобы окрепла она и сил набралась. Дак я энтим летом и остальным внукам даже отказала, штоб не тревожили они тут Юляшку, не шумели, ей тишина нужна, покой. А ты… с любовью своей к ней. Нельзя ей всё это, Мишенька ты мой, ей любое волненье опасно – хошь те горестное, хошь те радостное. Приступ может случиться – и всё. Вот и берегу я её. Думаешь, почему она с вами на посиделки не ходит? Вы-то считаете, что гордая она, зазнаётся.

– Ничего мы не…

– Знаю, знаю, слышала, как девчонки наши болтали о том. Да я не в обиде. Они ж не знают всего. Да и не надо. Так что ты, Михаил, на меня, старую, не серчай, что я с тобою грубо обошлась, неласково. Я как лучше для всех хочу. Мне сберечь надобно мою кровиночку, мне её доверили. Не приходи ты к нам больше, Христом Богом тебя молю. Хороший ты парень, видный, ты себе девчоночку найдёшь ещё. А Юлечке, дай Бог, операцию перенести благополучно, может потом и легче ей станет. Но уж детей точно ей не суждено иметь.

– Ничего, и без детей живут люди, – попытался возразить Мишка, ошарашенный свалившейся на него новостью.

– Живут-то живут, но это уж ежели нужда. А тебе какая нужда? Тебе семнадцать всего, у тебя ещё девчонок будет… Любую выбирай. Здоровую, крепкую. Сына тебе народит. Не ходи больше к нам, Миша. Пойду я.

Зоя Никитишна тяжело поднялась со скамейки и, не оглядываясь, зашагала по тропке в сторону дома. Мишка постоял с мгновение, не в силах сдвинуться с места, ноги его будто окаменели и налились свинцом, сердце рвалось из груди, он тяжело дышал, мысли путались, всё вокруг стало мутным от слёз. Наконец, резко развернувшись, он сорвался и побежал прочь.

Глава 4

Мишка не осознавал, куда он бежит, туманная пелена в его глазах застилала мир вокруг, и он нёсся вперёд скорее по наитию, чем по воле разума. Он не чувствовал, как колючие сорные травы что, росли на обочине просёлочной дороги цеплялись за его штаны, как острые шипы малины и ежевики, росшей в изобилии на самой кромке луга, за которым уже начинались озеро и лес, впиваются в его кожу и прокалывают её до крови, что выступает рубиновыми каплями на её поверхности. За спиной слышались голоса пастуха и деревенских жителей, перекликающиеся задорными, бодрыми возгласами между собой. Хозяюшки провожали скотину на пастбище. Лаяли тут и там дворовые собаки, кудахтали куры, гоготали гуси. Мир наполнялся звуками и красками нового дня. Но Мишка слышал их словно сквозь вату, всё было не по-настоящему, не взаправду, и только его боль, от которой ломило в груди, и сбивалось дыхание, существовала сейчас, имела место быть – горячая, острая, пронзительная. Вскоре смолкли и эти звуки, и тишина окружила Мишку.

Он, наконец, остановился и огляделся, недоумевая, где он, и как сюда попал. Влажные малахитовые травы окружали его со всех сторон, бескрайнее зелёное море, колышущееся под ветром расстилалось повсюду. Под ногами местами хлюпало, почва ещё не успела просохнуть от возвратившейся в свои берега реки. Он стоял на самом краю заливных лугов, прямо перед ним разлилось Пустое озеро, за которым начинался лес. Мишка тяжело дышал, не сводя глаз с гладкой поверхности воды. Озеро казалось безжизненным серым зеркалом. Ни одна букашка, ни рябь, ни дуновение ветерка не тревожило его покоя. Оно будто бы спало, безмолвствовало во времени, замерев в ожидании кого-то или чего-то. Никогда раньше Мишке не приходилось бывать от него так близко. Их с бабушкой и дедом покосный участок находился в самом начале заливных лугов, близ деревни. А здесь, на границе озера, отгороженном от лугов, подобно замку спящей красавицы, колючими непроходимыми кустарниками, деревенские и вовсе не косили, побаивались. Да и вообще, местные старались не подходить без нужды к Пустому озеру, по принципу – бережёного Бог бережёт.