Ведьмин род

Она вышла на лестницу — босиком, чувствуя под ногами прохладное гладкое дерево. Дверь не скрипнула. Эгле видела в темноте; Клавдий, конечно, тоже прекрасно видел. Он вошел через гараж, не включая свет. Приветственно махнул рукой, так небрежно, будто встречать ее ночью у себя дома было для него в порядке вещей.

— Спасибо, — сказала Эгле.

— Пожалуйста.

Он снял пальто, оставшись в сером костюме, Эгле моментально оценила марку и покрой. Жалко носить такую одежду под черным балахоном. У него отличный вкус; она одернула себя — есть вещи, о которых думать сейчас неуместно.

— Эгле, ты сама это сделала. — Он улыбнулся, оставаясь серьезным. — Я только немного помог. Ты все решила сама.

— Нам надо поговорить, — сказала Эгле.

— Да, — он кивнул. — Только не сейчас. Третий час ночи. Староват я для подобных марафонов…

Он ступил на лестницу. По мере того как он шел наверх, на Эгле накатывало знакомое чувство — головокружение над бездной, давление воды на страшной глубине; сжав зубы, она спустилась на две ступеньки и преградила ему путь:

— Мартин улетел в Ридну. А я осталась.

— Держись от меня подальше, — рассеянно сказал Клавдий и тут же поправил себя: — Это не угроза. Просто я сейчас неприятный. Не хочу, чтобы тебе было плохо.

— Ивга же привыкла, — она боролась со слабостью.

— Ивга не инициирована, — он посмотрел ей в глаза. — У тебя защита, как в бетонном бункере, но не надо лишний раз испытывать. Хватит на сегодня.

— Мартин не предавал вас, — она тут же испугалась сказанных слов.

Того, как они прозвучали.

У него изменился взгляд:

— Эгле. Я отношусь к тебе… ты догадываешься, что хорошо. Но некоторых вещей я с тобой обсуждать не буду.

— А не надо обсуждать. — Эгле не двигалась с места. — Мартин считает себя виноватым, он раскаивается, он думает, что вы ушли в отставку из-за него, но мы же с вами понимаем…

— Ты сейчас входишь на чужую территорию. Осторожно. — Его давление сделалось непереносимым.

— Вы можете лишить Мартина своей любви, но не вправе лишать уважения. — Эгле уже не могла его видеть, у нее все плыло перед глазами. — А если бы он погиб в селении Тышка?! А если бы ведьма убила его сегодня, если бы этот танк…

Клавдий дотянулся до нее, не касаясь, и отодвинул со своего пути — легко и почти не больно, но у нее перехватило дыхание. Он прошел мимо, тогда у Эгле подкосились ноги, и она села на край ступеньки. Клавдий остановился наверху лестницы:

— Я бы не хотел тебя знакомить с этой своей ипостасью.

Эгле не двигалась.

— Давай спать, — сказал он тихо. — Мы взрослые люди, мир не всегда соответствует нашим ожиданиям. Спокойной ночи, Эгле.

х х х

Вечернее платье висело на дверце шкафа. Ивга видела в темноте хуже, чем Клавдий, но лучше любого обыкновенного человека. Неопределенный силуэт, размытое пятно — теперь платье раздражало ее.

Она была, наверное, забавной сегодня вечером, в этой своей эйфории. Танцевала. Смеялась. Теперь странно вспоминать. Клавдий — и отставка, сколько лет она мечтала… нет, не осмеливалась мечтать… Она была так потрясена, что даже не спросила себя: а почему? Что случилось?! Что такое могло сегодня произойти с Клавдием Старжем, чтобы он отказался от части себя, от смысла жизни, от своей личности?

Она повторяла про себя эти вопросы, пока на смену им не явился еще один, короткий и страшный: а долго ли он теперь проживет?!

К тому времени, когда в тишине открылась дверь гаража, Ивга успела загнать себя в панику. Услышав негромкий скрежет, подскочила, как на пружине, и кинулась к двери. Но за мгновение до того, как Ивга повернула медную ручку, открылась дверь комнаты рядом — бывшей детской.

Ивга замерла, прижавшись лбом к двери, к прохладному полированному дереву. Плотная дверь приглушала слова, Ивга могла разобрать только интонации — Эгле говорила тихо и очень взволнованно, Клавдий — как ни в чем не бывало, и от звука его голоса Ивге стало немного легче.

Она слышала, как он остановился на верхушке лестницы: «Спокойной ночи, Эгле».

Ивга отпрянула, чтобы не столкнуться нос к носу, когда он войдет. Тут же открылась дверь; в свете настенной лампы Ивга увидела его лицо — он казался таким же, как раньше.

— Привет! — Он моментально оценил ее настроение. — Не смотри с таким ужасом, все отлично.

Она обняла его судорожно, будто на вокзале. Он положил ладонь ей на макушку, коснулся губами уха:

— Я бы приехал раньше. Просто хочу скорее с этим покончить, сдать дела… а там много.

— Почему, Клав?

Ей было страшно задать вопрос, но еще страшнее тянуть и не спрашивать. Он отстранился и посмотрел ей в глаза.

— «Я пытался оставить свое ремесло, — процитировал текст, отлично известный обоим, — я знал, что оно неблагодарно, жестоко и грязно…» У Артика Оля так и не вышло. У меня — да.

— Ты великий человек, — сказала она после длинной паузы.

— Я знал, что ты неплохо ко мне относишься.

— Люди понятия не имеют, чем тебе обязаны.

Ивга не ответила на улыбку, ей казалось очень важным говорить сейчас серьезно. Он кивнул:

— Герцог зарезервировал мне место в учебнике истории.

— Но как ты будешь теперь жить?!