Ведьмин смех

– Хорошо, гном, показывай. Как мы поедем на твоей колымаге?

– Ой-ей, все просто! – Дваждыпляс подошел к авто, открыл скрипучую дверь и загнул водительское сиденье. – Тебя с медведем посадим назад, а мы…

– Назад! – изумленно уставился на Касатика бог грома. – Я с этим чудищем вместе не поеду.

Медведь тихо заскулил, да с такой обидой, что Тору стало не по себе. Дваждыпляс настаивал:

– Иначе никак. На заднем сиденье больше места. По-другому мы все не войдем, ой-ей.

– Побери вас Хель. Пусть тогда он лезет первым.

Загрустивший было Касатик радостно запрыгал на месте.

Так и поступили.

Минут десять ушло на то, чтобы запихать медведя на заднее сиденье. Гном, конечно же, преувеличил (как будто кто-то в этом сомневался). Места здесь оказалось катастрофически мало. Тору пришлось сесть в обнимку с Касатиком, чтобы уместиться, и пригнуться. Было слышно, как скрипят от натяжения металл и стекло под могучей спиной громовержца. «Мини» просел, будто на него сверху поставили дом.

– Надеюсь, по пути не будет кочек, – крякнул Велес, забираясь на пассажирское сиденье впереди.

– Ой-ей, – нервно хмыкнул Дваждыпляс, оценивая взглядом свой бедный автомобиль. Он сел за руль, на груду подушек, громко хлопнул дверью и повернул ключ зажигания. – А я надеюсь, все сходили по-маленькому! Остановок не будет!

Тор почувствовал, как медведь испуганно сжался, услышав это.

– Просто чудесно, чтоб меня…

Дваждыпляс вырулил из частного сектора прямиком на трассу «Север-роуд», а оттуда свернул на запад по оживленному шоссе. Почти полчаса они выбирались только из города. Дублин оказался намного крупнее, чем думал Тор, а вокруг вдобавок расположилось бесчисленное количество пригородов. Не было конца и края домам, машинам, людям. Всюду, даже на окраинах, кто-то суетился, что-то делал, ездили туда-сюда грузовики и легковушки, дымили фабричные трубы, сновали по заснеженным полям тракторы. Бедным трудягам было невдомек, что все это без толку: если Тору и Велесу не удастся вернуть весну, то зима не прекратится. И тогда не получится ничего посадить. Не будет ни хлеба, ни корма для скота…

А вскоре не останется ничего…

Громовержец ощущал странную пустоту внутри, объяснения которой найти не мог[22]. Такое с ним бывало редко. Обычно он лихо бросался в бой, крушил врагов и, как обычно, спасал мир. Теперь же сидел, прижавшись к медведю, и с грустью смотрел на белую дорогу, не зная, как быть дальше.

В памяти почему-то возникли давно забытые воспоминания. Когда-то давно он точно так же мчался на лошади по ночной пустыне, обгоняя ледяной лунный свет. Песок хрустел под копытами, морозец покалывал щеки и щекотал бороду, но Тору было тепло. Не от бешеной скачки или слоев одежды, но от чувства, что грело сильнее тысячи костров, такое, с каким бы не сравнилось даже сияющее пламя Бела, о котором толковал Дваждыпляс.

Это было тепло единственной, кто нашел дорогу к его сердцу.

Единственной, кому он доверил самого себя, перед кем снял маску сурового завоевателя и стал не просто богом, но почти человеком.

Она скакала рядом, смеялась и без конца рассказывала о красоте родных египетских пустынь, о сладкой воде оазисов, о бестолковых братьях-богах, об одной из великих пирамид, возведенной людьми в ее честь.

Ее звали Бастет, и только ради нее Тор был готов с боем прорываться сквозь полмира и раз за разом одолевать ее упертых братьев, что были против этой странной любви между Севером и Югом. Только ради ее улыбки и красоты кошачьих глаз он рассорился со всеми, даже с собственным отцом.

Тор вспоминал ее и сейчас, спустя тысячу лет. Вспоминал ту, что клялась в вечной любви и обещала свое сердце… Но однажды просто ушла, оставила его одного и больше не появлялась никогда. Он не стал искать Бастет. Уплыл из Египта и отправился в странствия по миру, где нашел новых друзей, обрел новый дом, но так и не сыскал новой любви.

Боги, как же давно это было!

Годы шли, но он так и не нашел ответа, почему Бастет ушла.

Чтобы хоть как-то прогнать эти мысли прочь, Тор заговорил:

– Почему местные боги бездействуют? – его голос показался непривычно громким после долгого молчания. – Неужели никому не стало интересно, почему зима не кончается? Никто не увидел вот этого?

Он указал на огромные сугробы по обе стороны дороги. Чем дальше Дваждыпляс отъезжал от города, тем меньше встречалось машин и тем выше становились насыпи снега. Порой попадались такие, из которых торчали голые верхушки молодых дубов и осин.

– Никого не осталось, ой-ей, – тихо отозвался гном. – Уже много лет как все разъехались. Кто в теплые страны, кто в другие миры. Остались только такие, как я, да несколько младших божков, которым давно ни до чего нет дела. Люди забыли про нас, потому боги, наверное, и покинули людей.