Ведьмина поляна – 2

Максим оказался прав. Неважно было, что послужило гвардейцам конунга отправной точкой для последующих действий, то ли сообщение ктырей, то ли отсутствие попыток самолёта сбежать с театра военных действий, но спустя сорок минут после отлёта стрекоз с хладоносца «Брама Господня» спустили бот, и судёнышко понеслось к самолёту, вооружённое мортирой на носу.

Максим совсем забыл о том, что еуродцы возродили промышленность и научились изготовлять оружие более крупного калибра, нежели шмайссеры. И хотя до производства ракетных комплексов выродкам было ещё далеко, а калибр огнестрельного оружия не превышал сорока пяти миллиметров, всё же пулемёты и пушки-сорокапятки являлись действенным средством уничтожения живой силы противника, вооружённого мечами. Глушары росичей решали проблему защиты лишь отчасти.

Вместе с экипажем на катере приплыл посланец конунга, офицер-гвардеец в чёрно-красном мундире, украшенном рядом сверкающих крестов и звёзд.

– Великий ждёт! – изрёк он высокомерно, дождавшись, когда из люка высунется Максим.

– Иду! – буркнул пограничник, машинально проверив, на месте ли глушар и нож.

– Макс! – еле слышно проговорила за спиной Любава.

Он обернулся, постаравшись выглядеть уверенным и бесстрашным. На секунду прижал жену к себе.

– Всё будет хорошо, любимая! Верь мне!

– Верю, – улыбнулась она сквозь страх.

Он перелез на борт катера, и судёнышко помчалось к шеренге еуродского флота. В проёме люка появился Малята, помахал рукой, и Максим помахал ему в ответ.

На середине дистанции в голову пришла мысль проверить связь с Любавой.

Максим застыл, копируя позу парламентёра, настроился на вызов, держа в памяти лицо жены, и почти мгновенно получил ответ: Любава улыбнулась!

«Привет, милый».

Он улыбнулся в ответ.

«Проверка связи».

«Молодец, что догадался. – На лице жены отпечаталась тревога. – Постараюсь быть с тобой всё время!»

«Если что, я позову».

Лицо Любавы подёрнулось рябью и исчезло, но ощущение её присутствия в «недрах» психики осталось. Вспомнилась знаменитая народная поговорка: муж и жена – одна сатана. Максим невольно улыбнулся, подумав, что в их с Любавой случае этот тезис вполне оправдан, коль они уже начали общаться мысленно, хотя словечко «сатана» следовало бы заменить другим, к примеру…

Он задумался, не найдя термина, не ангел же? Тогда кто? Супермен? Нет! Идеал? Тоже нет. Что остаётся? Нормальный человек?

Катер развернулся, приставая к борту хладоносца, и посторонние мысли улетучились. Мышцы напряглись сами собой, и ему потребовалось усилие, чтобы успокоить их и вести себя подобающим образом.

С борта на катер упал верёвочный трап с металлическими ступенями.

Парламентёр указал на трап, Максим поднялся на борт тримарана, вдоль которого выстроилась шеренга хладунов. С двух сторон к гостю подошли дюжие чёрно-красные гвардейцы, повели в центральную надстройку, которую венчала каюта конунга.

Максим заметил, как высоко над хладоносцем пролетел ворон, и на душе отлегло. За ним наблюдали с борта самолёта.

Перед тем как войти в надстройку, он кинул взгляд на соседний болотоход, накрытый «дикобразом» мракобоя. Настроение упало. В сердце вползла тревога. Но в памяти всплыло видение хтона, подчинившегося росичам, и пограничник приободрился.

Поднялись на третий уровень строения. Стоявшие у двери в каюту гвардейцы открыли дверь. Максим вошёл.

Со времени первого визита к конунгу в помещении ничего не изменилось. Разве что хладунов стало двое. Один торчал в клетушке слева за троном властителя Еурода, второй – в такой же нише за барьерчиком справа. Да по стенам были развешаны какие-то чешуйчатые круглые щиты.

Кроме того, на этот раз конунг вырядился не в роскошный наряд Великого Повелителя Великотопи, украшенный набором золотых и бриллиантовых наград, а в подобие сверкающего золотом трико, подчёркивающего достоинства фигуры: могучий торс, впечатляющие рельефные мышцы, широкие плечи. В этом трико конунг выглядел статуей бодибилдера под два метра ростом, вылитой из металла. Снижали эффект только тонковатые для такой фигуры ноги, напоминающие кривоватые лапы тигра, да широкий таз. На голове Великого красовалась золотая корона, а точнее, шлем с нависающим надо лбом клювом.

– Обрадо зреть! – проговорил он по-росичски рокочущим грассирующим голосом. – Вельми хацелас пабачыцца.

Конунг улыбнулся, показывая ослепительно-белые острые зубы.

– Уважаю за бесстрашие, русский. – Эти слова он произнёс на русском языке. – Не уверен, что я согласился бы на вашем месте.

– Где Гвидо? – сухо осведомился Максим, чувствуя нарастающее на мозг давление. Кто-то смотрел на него издалека, огромный и абсолютно чужой.

– Кто? Ах, этот ваш слуга.

– Он сотник, а не слуга.

– Не придирайтесь к словам. Жив и почти здоров, только слегка помят.

– Приведите его, прежде чем мы начнём… разговор.

– Разумеется, договор есть договор. Но и вы сначала выложите холодняк. Как видите, я безоружен.