Ведьмино колечко

В очередной раз попросили подождать за дверью. Господи, как я устала! Глаза закрываются и голова тяжелая. Мимо меня какой-то мужик вел старуху. А может, не старуху. Глаза выплаканные, руки трясутся. Видно, несчастье у нее. Мужик вроде знакомый? Да за пол дня, что я здесь ошиваюсь, уже всех сотрудников не по разу видела. Он поднял глаза, увидел меня и вздрогнул. Потом сказал:

– Рая, присядь.

Бережно усадил спутницу рядом со мной и сказал мне:

– Помоги нам, пожалуйста! Я заплачу, сколько скажешь.

– Ты что? – испугалась я.

– Ты же ведьма, ты все знаешь…

Сказал «ведьма», и я его узнала. Это тот, которому я счет предсказала.

– Да брось ты, это шутка.

– Какая шутка, если Ромка от кровопотери умер! Помоги!

Милиционер, вышедший из кабинета, где меня допрашивали, остановился и стал слушать. Ожила и старуха, сидевшая рядом:

– Это та ведьма, э? Как тебя звать?

– Наташа…

– Наташа, скажи, жив мой сыночек? Где он?

Горячая сухая рука впилась ногтями в мою руку. Такие же горячие сухие глаза впились в меня взглядом:

– Ну? Скажи, Наташа!

Это такая безнадега. Я ей сказала:

– Руку отпусти. Ты не хуже меня знаешь, что его нет давно.

– Знаю, нет. Мне бы тело его найти. Скажи, Наташа, где?

– Скажи людям, тебе что, трудно? – вмешался стоящий рядом милиционер. Профессиональное бездушие. Мать все глаза выплакала, а он мне: соври, чтобы от нас отвязалась. Ну, ладно, будешь в моем кукольном театре Петрушкой!

– А принеси-ка, мил человек, блюдце.

– Что?!

– Блюдце и стакан воды. Ты ведь ритуал заказывал? Значит, за твой счет представление.

Еще двое в форме подошли:

– Ну что ты, Костя? Вперед!

– Я заплачу, – снова сказал спутник старухи.

– А от тебя ничего не требуется, – сказала я.

– Ну! – гаркнул снова один из подошедших.

Костя принес выщербленное блюдце, судя по запаху, используемое как пепельница, и стакан, налитый водой до краев.

– Поставь на стол. Блюдце вытри насухо. Стул придвинь к столу, – командовала я. – Садись. Парня искал или только документы оформлял?

– Искал…

– Честно?

– Да мы вместе с Рифатом там все кусты облазили.

Спутник женщины кивнул.

– Тогда отпей, – я кивнула на стакан. – Так, снимай кольцо. Кинь на блюдце. Плесни в него воды, – положила руку Косте на затылок и мягко пригнула голову. – Гляди в кольцо. Говори, что видишь.

Вот сейчас скажет: «Ничего!» А я скажу, что, значит, не искал. И над ним будут смеяться, что всерьез в гадание поверил. А он вдруг глухим голосом:

– Мешок. Большой мешок.

– Где он? В земле? На земле?

– Нет, в небе.

Вот те на! Мешок в небе. На парашюте, что ли, летел? Прежде чем народ пугать, надо было расспросить, где парень пропал.

– Рядом что-нибудь видишь?

– Вода плещется, – Костя обмяк.

– Как тебя, Рифат? Усади милиционера к стене. Платок в стакане смочи, утри его. Понял, где искать? Не на земле, не в земле, а рядом с водой. Есть там вода?

Оживший Костя кивнул:

– Речка-вонючка.

– Вдоль нее пройди. И вверх поглядывай. Давай-давай на выход. Если хочешь дело раскрыть, – вперед.

– Давай, Костя, – подтолкнул один из зрителей.

– Я на машине, – сказал Рифат. – Сейчас Раю на такси отправлю – и поехали. Наташа…

– А вот мне ничего говорить не надо, – сказала я.

Все ушли. Я привалилась к стене и заснула, к чему давно стремилась всей душой.

Потом приехал Сева. Он безуспешно пытался меня разбудить. Потом вызвал «Скорую». Когда медики с применением всяких сильных средств пытались вывести меня из этого сна, перепугались и милиционеры.

– Вы что, не понимаете, что человеку нельзя столько времени не давать отдыха? – гремел Сева. – Этот стрелок редакционный, он же расстрелял своих коллег из-за того, что его с работы уволили. При чем тут Наташа?

– Но она сидела в засаде и снимала его приезд…

– Да потому сидела, что охранник ее не впустил. Вы бы охранника кололи!

Проспав часов четырнадцать, я, открыв глаза, обнаружила себя на собственной постели. На придвинутом к кровати кресле, положив голову на край подушки, спала Маруся. Резко сев, я схватилась за голову. В глазах все плыло. Вскинулась Маруся:

– Ну, ты как?

– Бывает хуже, но реже. Как я домой попала?

– Мы с Севой и Пашей тебя привезли. Еле у медицины отбили.

– Ой, Маруся, спасибо. Как я уколов боюсь! Ты что, всю ночь со мной сидела?

– Да нет, после четырех я спала. Я каждые полчаса давление мерила. Когда выше ста поднялось, уснула. Давай-ка померим еще раз.

Распахнулась дверь. Любовь Михайловна:

– Девчонки, завтракать! Я блинов нажарила.

– Ой, как есть охота! Маруся, ну его на фиг, твой тонометр!

Ай да Любовь Михайловна! Нажарила целую гору блинов, выставила варенье клубничное и сметану. Крикнула: «Пашка!», придвинула еще одну табуретку.

– Дядя Паша, а ты чего не на работе?

– В отгуле, – промычал дядя Паша, жуя.

– Ой, простите меня, люди добрые! Опять я шороху навела, хлопот вам доставила…

– Да брось, Наташа, – сказала Любовь Михайловна. – Это ведь я тебя под пули послала.

– Любовь Михайловна, никто в меня не стрелял. Я в кафе напротив сидела, когда стрелок туда пошел. Просто потом меня менты достали, я устала и заснула. Это от переутомления. А как же вы меня по лестнице волокли?