Ведьмино колечко

– Так я ей скажу?

– Любовь Михайловна, к чему эти реверансы? У нас тут равные права. Кого хотите, того и приглашайте!

– Ты не поняла. К тебе прийти!

– А вот ко мне не надо. Я на нее зла не держу, но общаться не желаю.

– Из-за одного проступка ты забыла всё то хорошее, что она тебе сделала!

– Да больно уж проступок страшный.

– Не сам проступок, а его последствия. Это ведь просто деньги!

– Любовь Михайловна, миленькая! Всегда буду на нее глядеть и думать, что по ее вине я могла похоронить троих. Нет во мне ничего к ней! Она мне не нужна!

В общем, поругались. Вышли мы из дома: дядя Паша на работу, я – работу искать. По дороге он мне сказал:

– Да повинись ты перед Михалной, шея не переломится!

– Не могу, дядя Паша. Я прощения не умею просить, даже когда виновата. А тут…

– А зараза эта Инка не просто так вокруг нас вьется. Она ведь и ко мне подходила. Тоже говорила, что помириться с тобой хочет.

– Дядя Паша, ты что, всерьез думаешь, что тут второго дна нет?

– Как не быть, Наташенька… во, легка на помине!

Инка стояла у какой-то машины и, склонившись, беседовала с водителем.

– Подойдем? – спросил дядя Паша.

– Нет, лучше я послежу. А ты иди, дядя Паша, я вечером расскажу, что и как.

А что следить? Машина отъехала, а Инка подалась явно в сторону дома. И я пошла туда, куда и собиралась с утра – в свою бывшую библиотеку.

Дня через три в выходной вдруг дядя Паша приводит какого-то мужика в дом. Мы еще удивились: к нему, как и к Любови Михайловне, почти никто не ходил. Родни у них обоих нет, друзей, с которыми домами дружат, тоже. А он говорит:

– Наташа, поговори с человеком. Зовут его Ефрем Владимирович.

– ?!

– Я его по машине нашел. Это Инкин знакомый. Она по его заказу нас окучивала.

Любовь Михайловна выронила крышку от сковородки, и она с грохотом ударилась сначала о плиту, а затем об пол и закрутилась у ее ног.

– Ну, вот что, – сказала я. – Пойдемте все ко мне чай пить. Разговаривать будем или вместе, или никак. Любовь Михайловна, идете?

И поведал нам этот господин с редким именем, что является прямым потомком знаменитого российского медальера, который в своих работах использовал подпись «А» или «В.А.» (О! – вырвалось у Любови Михайловны). Будучи уже в почтенных годах, завел он любовницу, девицу из мещанской среды, отнюдь не красавицу и совсем необразованную, но обаявшую старца своей юной свежестью. Страдала супруга, взывали к нему взрослые уже дети, но тщетно! Перед смертью, последовавшей на 56-м году, он изготовил траурное кольцо, вложил свой волос в реликварий, и поручил единственной своей дочери после смерти передать его метрессе в знак памяти.

После смерти главы на семейство обрушились несчастья: бедность, болезни, неприятности по службе. Тогда и проговорилась девица, что отдала она золотое кольцо, так как поклялась папеньке исполнить его волю. А лучше бы продать золотую вещицу. Маменька, от многих несчастий будучи не вполне в здравом рассудке, рыдала и рвала на себе волосы, уверяя, что вместе с кольцом неразумная дочь передала в семью разлучницы удачу. И умоляла сыновей вернуть реликвию в семью. С тех пор в семействе от отца к сыну передается завет разыскать кольцо.

И вот Ефрем Владимирович, владелец небольшой антикварной лавки, познакомился с Инной. Она принесла к нему на продажу старинные часы, и в разговоре упомянула, что видела траурное кольцо.

– Слушай, мил человек, так какого черта ты с уголовщиной связался? – возмутился дядя Паша. – Да пришел бы к хозяйке, предложил бы приличную сумму. Или ты считаешь, что имеешь право его бесплатно забрать? Твой предок это кольцо не для потомков, а для любимой девушки изготовил!

– Именно что для потомка, дядя Паша. Любимая девушка в то время ребеночка ждала.

– Вот как… а по семейной легенде, когда старший сын медальера пришел в дом сей девицы, ему было сказано, что она поступила в услужение в купеческую семью.

– Прежде чем мы продолжим разговор, хотелось все-таки уточнить: вы действительно собирались меня ограбить?

– Да бог с вами! Инна обещала сторговать это кольцо по знакомству.

– Вот прохиндейка! Как была прохиндейка, так и осталась! – возмутилась Любовь Михайловна. – Прости меня, Наташа, это, выходит, я в твой дом старалась змею ввести…

– Да ладно, Любовь Михайловна! Мы догадывались, что у нее какие-то нехорошие мотивы, но чтобы второй раз на нас вора наслать – это уже ни в какие ворота!

Ефрем Владимирович недоуменно моргал глазами. Разъяренная Любовь Михайловна поведала ему об ограблении, что случилось три с половиной года назад. Гость даже побледнел:

– Господи, да с кем я связался!