Ведьминскими тропами

— Алфхильд заболела, отец. Ингеборг послала за лекарем, а его все нет, а ей все хуже, вот Анитра и взялась ее лечить, а мы ей помогаем, приносим нужные снадобья, если чего нет, покупаем на рынке, а сейчас Анитра прогнала всех из комнаты, и даже старая грымза осталась за дверью, вот и бесится… — девочка испуганно зажала рот ладошками и со страхом уставилась на отца. Но тому было не до нее.

Хевдинг поспешил подняться на второй этаж и едва удержался на последней ступеньке, когда в ноги ему бросилась рыдающая в голос Ингеборг. Преданная служанка обхватила колени Свенельда руками и стала его молить о спасении любимой госпожи, угодившей в плен к злобной ведьме. Вырваться из цепкой хватки слабой на вид женщины оказалось делом непростым. Она никак не желала выпускать из рук свою последнюю надежду.

Дверь в комнату Алфхильд распахнулась в тот момент, когда силы Ингеборг были уже на исходе. Она валялась у ног Свенельда, всем телом сотрясаясь от беззвучных рыданий. Никто и подумать не мог, что эта женщина способна на такие сильные эмоции. Анитра лишь мельком взглянула на служанку и попросила Бринхилд напоить бедную женщину успокаивающим зельем. С этой простой задачей мог справиться кто угодно. А ведьмочку волновало другое — странная потеря силы у молодой, здоровой женщины. Алфхильд была истощена настолько, что могла умереть, не вмешайся Анитра вовремя. Можно было бы списать это на происки духов пустоты, но им для подпитки необходим телесный контакт. Однако Алфхильд ни на мгновенье не оставалась наедине с братом и его невестой, и вообще весь вечер находилась рядом с мужем. А значит, нападение произошло гораздо позже и что хуже всего — в стенах этого дома. Выводы были неутешительными еще и потому, что ни Эйрик, ни Алов не могли быть теми, кто под покровом ночи проник в комнату Алфхильд.

Анитра пожалела, что в тот момент ее не оказалось рядом, уж она бы почувствовала творящуюся в доме волжбу. Недобрый взгляд ведьмочки устремился в сторону Ингеборг. Именно она денно и нощно находилась при госпоже, готовая на все, чтобы выполнить любое ее повеление. В том числе могла, к примеру, не убоявшись гнева Свенельда, пустить в дом незваного гостя. Обычно бледное лицо женщины теперь покраснело и распухло от слез. Она судорожно глотала успокаивающее зелье и выглядела совершенно невменяемой. Наверное жестоко допрашивать ее в таком состоянии, но медлить было нельзя.

Ведьмочка склонилась над Ингеборг, заглянула в ее бесцветные глаза и строго спросила:

— Кто приходил ночью к твоей госпоже?

Служанка воззрилась на нее с немым ужасом, будто увидела перед собой чудовище из кошмаров. Анитра не стала ее разочаровывать и улыбнулась так зловеще, что не выдержали и отшатнулись все остальные. Даже Свенельд невольно попятился, в очередной раз едва не сверзившись вниз со ступеней. Благо Вальгард стоял позади него и смог предотвратить падение отца с лестницы.

— Отвечай, — приказала Анитра, стараясь говорить как можно тише. Не было нужды запугивать Ингеборг еще больше, она и так тряслась от страха и готова была поведать обо всем, что знала, лишь бы остаться в живых.

— Это был Рунольф, моя госпожа, сын ярла Гуннара, — слабым голосом отвечала Ингеборг. — Это он во всем виноват. Поманил мою девочку сладкими речами, заморочил бедняжке голову, а ведь я ей говорила, я ее предупреждала, чтобы не связывалась с этим мерзавцем. Она его вчера как увидела, так и сделалась сама не своя. Ступай, говорит, к нему, скажи, что буду ждать его этой ночью. Я и пошла. А что делать? Разве могла я ослушаться?

Лицо Ингеборг сморщилось, как печеное яблоко, в голосе зазвучали плаксивые нотки:

— Я же умоляла ее одуматься, принять свою судьбу, но разве ж она станет слушать простую служанку? Слишком гордая для этого. Как же, дочь самого Харальда. А то, что она плоть от плоти моей о том и не вспоминает. А ведь я ее кровиночку выносила, вырастила, ночей не спала…

Женщина обхватила себя руками за плечи и начала медленно раскачиваться в такт тихому бормотанию, слетавшему с ее губ, но никто больше не прислушивался к тому, что она говорит. Всем хватило ранее услышанного, чтобы впасть в легкий ступор. Малышки Линн и Мэрит испуганно жались друг к другу. Старшие девочки тоже помалкивали. Молчал и Свенельд, сраженный известием о предательстве жены. Он вспоминал пожар в Йомсбурге, и в его душе закипал праведный гнев на изменницу за все то зло, что она сотворила.

И только Вальгард не растерялся, когда Свенельд, сжав огромные кулачищи, устремился к двери, ведущей в комнату Алфхильд.

— Убью тварь, задушу собственными руками, — взревел Свенельд раненым зверем.

Сын обхватил отца сзади, не давая ему сдвинуться с места, просипел натужно:

— Остынь, отец. Харальд не простит убийства дочери. Пусть он сам ее судит и выносит приговор, как король, как отец, как воин, в конце концов.

Свенельд не сразу смирил свой гнев. Несколько минут он старался вырваться из железных объятий сына, но не смог — Вальгард оказался сильнее.