Ведьмины конфеты

Фишер ошалело захлопал глазами.

«Холли? – прошептал он. – Но… это же моя мама!»

Это надо было тщательно обдумать.

– Мою маму назвали в честь Хэллоуина? И она знает про ведьму?

Он перевернул последнюю страницу в альбоме.

На фотографии с полароида его мама, наряженная зелёной ведьмой, «колдовала» со своими друзьями над пластмассовым котелком. Все были в костюмах, с корзинками наперевес – наверняка отправлялись собирать сладости. Мало того – они собрались в домике на дереве. Том самом домике, куда он недавно приводил Эву.

Под фотографией было надписано:

Шайка Хэллоуин, 1989.

У Фишера скрутило живот. Он даже зажмурился на миг, не веря своим глазам. Но когда снова взглянул на снимок, ничего не изменилось.

«Так значит, мама… была в Шайке?» – прошептал он.

19 Жуткая правда

Фишеру не сразу удалось осознать, что значила эта фотография.

На ней маленькая девочка – его мама – была так счастлива. Она совсем не походила на ту взрослую Холли, которую он знал до сих пор. А её друзья вполне могли бы быть его друзьями – только с другими причёсками и в другой одежде…

«Но если мама в моём возрасте сама была в Шайке, почему же она сейчас Хэллоуин терпеть не может?» – гадал он.

И тут он заметил, что на самом дне сундука лежит пожелтевшая газетная вырезка. Края пересохшей бумаги закручивались, и чёрный шрифт был щедро покрыт пылью. Мальчик осторожно развернул листок. Вверху стояла дата: 1 ноября 1989 г.

Это была статья на первой полосе, с большой фотографией маминой семьи. Маме было, наверное, столько же лет, сколько сейчас Фишеру, она стояла впереди. Её мама положила ей руки на плечи, а руки её папы лежали на плечах младшего брата. И все четверо светились улыбками. Счастливые. Любимые. Близ- кие.

В глаза Фишеру бросились жирные буквы заголовка:

УЖАС НА ХЭЛЛОУИН: ТРАГИЧЕСКИЙ НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ УНЁС ТРИ ЖИЗНИ

У мальчика по спине побежал холодок.

И он принялся читать статью вслух.

Предположительно, семья ехала на поиски старшей дочери, задержавшейся в городе ради охоты за сладостями, когда их автомобиль вылетел с шоссе возле Тыквенной фермы Старины Джо. По словам свидетелей, машина перевернулась три раза, а потом врезалась в силосную башню. Три пассажира были доставлены в местную больницу, где вскоре скончались. В живых осталась только дочь, которой не было в машине. Отпевание состоится завтра в часовне Ирвинга. Усопших похоронят на Дубравном кладбище на их семейном участке…

У Фишера опустились руки. Он едва дышал.

Почему-то собственное тело налилось странной свинцовой тяжестью. Он всегда знал, что маме в детстве довелось пережить какую-то трагедию, но стоило ему задать об этом вопрос, как она решительно уходила от ответа. И сейчас у него было разбито сердце: не только из-за потери родных, но и из-за сочувствия к маме. Потому что он понял её – впервые в жизни. Он понял, почему ей так плохо в этом доме и в этом городе.

«Она ненавидит Хэллоуин, потому что в эту ночь потеряла родных. И думает, что это её вина, – догадался Фишер. – Наверное, она считает, что если бы не заигралась в «сладости-или-гадости», они не поехали бы её искать и остались бы живы».

И тут что-то заскребло по крыше чердака. Ну в точности как когти неведомой твари.

Фишер подскочил: наверняка это снаружи собрались чудовища, чтобы через дыру в крыше добраться до него.

Зашуршала рация, и Фишер достал её из кармана.

– Фишер, ты меня слышишь? Фишер, ты уже дома?

Это была Эва.

– Да, я здесь, – ответил он, обрадовавшись знакомому голосу. – Но мама заперла меня на чердаке. Что там происходит?

– Чудовища громят город, – сказала она. – И никто не может их остановить! Времени почти нет. Мы должны придумать, как обратить проклятие вспять!

– Но я же заперт. Здесь буквально нет ни одной лазейки, – сказал он.

– Ты всегда спешишь с выводами, – заявила она.

Фишер снова услышал шорох у дальней стены чердака. От неё отделилась круглая решётка, и в дыру просочился лунный свет.

– Мой дядя занимается установкой кондиционеров, – сообщила Эва, заглядывая внутрь. – Я знаю, что в таком доме обязательно должна быть вентиляционная шахта на чердак.