Ведьмы

Моя милая бабушка устроилась поудобнее и разожгла одну из своих чёрных сигар. Время от времени облачко дыма окутывало меня, скрывая от посторонних глаз. В зале было шумно: постояльцы с удовольствием ужинали, весело разговаривая при этом. Здесь были люди пожилые, как моя бабушка, некоторые с палочками или с тростями, но было и много молодых семейств с уймой симпатичных ребятишек. Видно было, что все они люди состоятельные. Ещё бы! Не каждый мог позволить себе поселиться летом в таком отеле у самого моря!

– Бабушка! Посмотри скорее вон туда, это и есть Великая старшая ведьма!

Едва пошевелив губами, бабушка прошептала:

– Я знаю, я ведь видела её на балконе, она самая низкорослая и сидит во главе стола.

– Но ведь она может убить тебя одним взглядом! Сжигающими искрами!

– Тебе бы лучше спрятаться, – спокойно сказала бабушка. – К нам идёт официант.

И тут я услышал шаги Уильяма.

– Ваш ягнёнок, мадам, – сказал он. – А какой подать гарнир?

– Морковь, пожалуйста, – приветливо ответила бабушка, потом раздался лёгкий стук расставляемых на столе тарелок и удаляющиеся шаги.

– Он ушёл, – прошептала бабушка, и я снова осторожно высунул голову из сумки.

– Не бойся, тебя не видно, – сказала мне бабушка, – но вот мне всё время приходится изощряться, чтобы поговорить с тобой и ещё стараться при этом не шевелить губами.

– У тебя отлично получается! – похвалил я её.

– Знаешь, милый, – продолжала она, – я сосчитала всех ведьм. Их, оказывается, и не так уж много, я думала, что в Англии их значительно больше. А их всего восемьдесят четыре.

– Было восемьдесят пять, – откликнулся я. – Ты помнишь, что одну сожгли?

В этот момент я увидел, что к нашему столу приближается мистер Дженкинс.

– Бабушка, – только и успел шепнуть я, – оглянись скорее!

Мистер Дженкинс и его сынок

К нашему столу широкими шагами приближался отец Бруно. Вид у него был решительный и ничего хорошего не предвещал.

– Где ваш внук? – строго спросил он голосом, в котором звучал металл. Видно было, что он едва сдерживает гнев.

Бабушка окинула его ледяным взглядом и ничего не ответила.

– Я подозреваю, – продолжал мистер Дженкинс, – что они с Бруно затеяли какую-то проказу, поэтому их нет в столовой! Я знаю, что ничто в мире не заставит Бруно пропустить свой ужин! Это не в его привычке – отказываться от вкусностей!

– Да, аппетит у вашего сына завидный, – холодно заметила бабушка, не глядя на мистера Дженкинса.

– А мне почему-то кажется, что вы, мадам, замешаны в их проделках. Не имею чести знать, кто вы, впрочем, меня это и не интересует, но вы сыграли отличную шутку со мной и моей женой. Вы посадили грязную мышь нам на стол. В чём заключается смысл этой шутки, в которой, я уверен, вы замешаны все трое? Ответьте, где именно находится мой сын?!

– Увы, это была не шутка, – наконец повернулась к нему бабушка. – Эта мышь – действительно ваш сын. Я пыталась объяснить вам это как можно мягче. Я должна была вернуть вам вашего сына, но вы не стали меня слушать и отвергли его.

– Какого чёрта?! – опять было возвысил голос отец Бруно, но тут же осёкся: – То есть я хотел сказать, что вы имели в виду, мадам? – И тут же опять загремел во весь голос: – Мой сын – не мышь!

Усы, как и раньше, запрыгали вверх и вниз, взгляд стал безумным.

– Я требую от вас ответа: где мой сын? Отвечайте немедленно!

Все, кто ужинал за соседними столами, прекратили разговоры и в полном молчании уставились на мистера Дженкинса и бабушку.

Бабушка, как будто всё это её не касалось, молчала, затягиваясь сигарой с совершенно безмятежным выражением лица. Она молчала довольно долго, только облачка сигарного дыма окутывали её голову, и лишь спустя несколько минут она произнесла:

– Мне понятен ваш гнев, мистер Дженкинс. На вашем месте любой другой отец в Англии испытал бы те же чувства. Но я сама – родом из Норвегии, и мы, норвежцы, более привычны к подобным происшествиям. Мы умеем принимать их последствия с достоинством, понимая, что это тоже часть нашей жизни.

– Вы действительно сумасшедшая! – воскликнул несчастный отец. – Или вы возвращаете нам Бруно, или я немедленно вызываю полицию!

– Но ваш Бруно теперь мышонок, – как можно хладнокровнее ответила бабушка.

И вдруг из её сумочки раздался голос Бруно:

– Это правда, папа… – И он высунул оттуда свою мордочку.

Потрясённый мистер Дженкинс в растерянности присел на мой стул. Бруно продолжал:

– Привет, папа!

Он даже пытался робко улыбнуться, но улыбку мышонка трудно назвать настоящей улыбкой. Его отец как будто окаменел, широко открыв рот. А Бруно определённо разговорился:

– Ты не волнуйся, папа. Всё обстоит не так уж плохо, если только какая-нибудь кошка меня не съест. Но зато мне не нужно ходить в школу. И дома не буду сидеть над уроками и учебниками. И кормить меня вам проще: я просто перееду жить в кухонный буфет, поближе к изюму и шоколаду. Там и попирую!

Он опять попытался улыбнуться, но, честно говоря, всё это выглядело довольно глупо.

Мистер Дженкинс хотел что-то произнести, но у него не получилось. Наконец, заикаясь, он прошептал:

– Н-но, Б-Б-Бруно! К-к-как эт-т-то произошло?