Ведьмы из Варбойс. Хроники судебного процесса

Но Гилберт Старший выделяется не только своей карьерой и связями, он – пример задокументированного охотника на ведьм. Впервые о его подходах можно узнать из книги о Варбойс. Там он проводил садистские эксперименты с оцарапыванием. Через двадцать лет «упомянутый господин Пикеринг» вновь выступил экспертом в колдовском процессе – теперь как важный титулованный знаток. Его участие в идентификации нортгемптонширских ведьм в 1612 г. специально отмечено в соответствующем памфлете[152]. Гилберт был новатором. К подозреваемым тогда применили неизвестное прежде «испытание водой». Оно стало популярно в Англии только после того, как было описано в «Демонологии» короля Якова (1597 г.) и подтверждено статутом 1604 г..[153] В памфлете фактически процитирован текст из королевской монографии: «Бог назначил (в качестве сверхъестественного знамения чудовищной нечестивости ведьм), чтобы стихия воды отказывалась проникать в ее лоно, чтобы трясло от святой воды крещения и сама отвергала это благо, отчего всплывая и отпадая от Бога в подобное мерзкое соучастие с духами Велиала»[154].

29 мая 1612 г. Артура Билля с отцом и матерью связали и запустили в реку, но они не утонули, и «подозрение, у которого ранее не было достаточных оснований, теперь подтвердилось» (the suspition that was before not well grounded, was now confirmed). Артур был немедленно схвачен «сэром Гилбертом Пикерингом из Тичмэш, или Тичмэйс, рыцарем этого графства» (Sir Gilbert Pickering of Tichmash alias Tichmase in the same County knight) и препровожден в тюрьму в Нортгемптон[155]. В конце концов парня повесили, хотя он до последнего твердил о своей невиновности. Многоопытному господину Гилберту Пикерингу доверяли.

* * *

Причины распространения обвинений в колдовстве видят в разных явлениях – от экономического стресса до классового и гендерного конфликта или психологической травмы[156]. Часто они возникали на фоне споров между горожанами-соседями и их фракциями[157]. Нередко – как сказано выше – это элемент легитимации нового политического режима, то есть идеологическое гонение[158]. Феномен может быть представлен в общеевропейском контексте. Утверждение новых правил – прежде всего религиозного характера[159] – встречало недопонимание резистентной местной общины. Случай в Варбойс в этом смысле вполне показателен. Он насыщен подробностями и удобен для анализа.

В книге представлен довольно длинный текст по сравнению с другими отчетами о колдовских процессах, издававшимися в Англии в XVI–XVII вв. – обычно несколько страничек или даже одна, а тут пятьдесят тысяч слов, более ста десяти страниц. Чаще всего объем заполняли пространные морализаторские рассуждения, а тут тщательные детали и даже обильные цитаты тех, кого считали ведьмами, – колдовские речи, заклятья. В некоторой мере опубликованные материалы позволяют увидеть дело с каждой из сторон – обвинителей и самих «колдунов». Кроме того, из тридцати двух лиц, упомянутых в книге, тридцать уверенно идентифицируются по другим фискальным и юридическим документам[160]. И среди участников событий представители довольно высокого социального слоя: случаев с джентри описано не так и много[161].

Перед нами сочный материал для исследования сельской общины – ее становления, развития, перемен в эпоху реформации, взаимоотношения поселян, широты связей помещичьих фамилий, их патронах, и арендных отношений. На пути к Новому времени центробежные силы индивидуализма давно начали тормозить тенденцию к групповому действию, преследующему корпоративные или «коммунальные» интересы. Кстати, это отмечено уже для XIV в. – причем на примере Варбойс[162]. Традиционной взаимовыручке противостоит жажда экономических возможностей, обещанных великой индивидуальной свободой – свободой, освобождающей от ограничивающих обязательств к менее удачливому соседу. Конфликтные идеи в жизни общества вдохновили многие из колдовских процессов, что хорошо показано на примере тотального разбора судебных дел о ведовстве за 1560–1680 г. в соседнем Эссексе[163]. Перемены в религиозной жизни со всей неизбежностью вели к изменению в ритуалах общинной идентичности и в некоторых случаях к дезинтеграции старых идеалов, распаду общины. Не раз встречалось, что ударной силой здесь выступали ортодоксы, пуритане, осуждавшие сельские церемонии и традиции[164]. В Варбойс мы имеем дело не только с пуританским конфликтом, узколокализованным спором в рамках одного прихода, но и с религиозным рвением рода джентри из соседнего графства, обеспеченного всей мощью королевской юстиции, оно же – о страстях и амбициях, оно же – о мировосприятии и смертоносном обскурантизме.

* * *