Ведьмы поместья Муншайн

Разве можно верить словам Руби о сокровище? – думает Урсула. – Ведь она шарахается от самой обыкновенной тени. Остались ли в ней хоть какие-то воспоминания, до которых можно добраться, или все, о чем она говорит, – лишь плод ее воображения?

Урсула переступает по солнечным пятнам, словно по камешкам, ведя за собой Руби, и ничего плохого больше не происходит. Рядом течет ручей, и Руби склоняется над водой, глядя на свое отражение.

– Что это за странный мужик? – спрашивает она, указывая на воду.

– Это наш очень близкий друг, – грустно отвечает Урсула и ведет Руби дальше.

Впереди на ветке качается капуцин. Сорвавшись, он шлепается на землю и, склонив голову, с любопытством рассматривает женщин. Урсула знает, что это точно не Клепто, которого они выпустили в лес на следующее утро после того, как умерла Тэбби. Но это явно кто-то из его потомства. Жаль, что Тэбби не может прийти и посмотреть на него. Пока Урсула думает о своем, капуцин улепетывает.

Они уже почти дошли до ритуального круга с японским кленом, как над головой слышится свист крыльев. Урсула приседает, закрыв голову руками, ожидая, что вот-вот чьи-то мстительные когти вопьются в ее кожу. Урсула знает, что заслужила быть растерзанной подопечными Табиты за все, что сотворила, но инстинкт самосохранения все равно срабатывает.

Ничего ужасного не происходит, и Урсула поднимает глаза и видит в воздухе фальчизарда [70]. Тело этого существа покрыто чешуей, хвост как у ящерицы, а крылья и голова – соколиные. Примерно такое чудо и вылупилось из яйца, что принесла с собой маленькая Тэбби, когда вышла к поместью из леса.

Табита принесла всего одно яйцо, но тем не менее фальчизард умудрился размножиться не только посредством сбрасывания хвоста в минуты опасности (как ящерица), но и других частей тела. Теперь их в лесу несколько десятков. Фальчизард опускается на ветку клена и издает тонкий клекот, который, насколько понимает Урсула, свидетельствует о его миролюбивом настроении. Что до Руби, та вообще никак не реагирует.

Урсула подводит Руби к ритуальному кругу. Здесь, по достижении ими возраста тринадцати лет, они всегда собирались на праздник Завершения годового цикла. Мирабель приводила их сюда и проводила обряд инициации в сестринство, приобщала девочек к древним традициям. Одна лишь Иезавель не прошла этот обряд, так как Мирабель умерла за три месяца до ее тринадцатилетия.

Здесь сестры и похоронили Мирабель. Тут же покоится Тэбби, хотя сам ее дух остался навеки неуспокоенным. У ритуального круга ведьмы всегда справляли свои дни рождения и важные события – как, например, овладение важным заклинанием и освоение навыков полета на метле. Здесь же они проводили обряды воздаяния девственности (никто из них не допустил, чтобы девственность была бездумно потеряна и уж тем более отнята).

Иезавель, хоть и самая младшая из всех, провела этот обряд первой – в шестнадцать лет. С Руби это произошло в двадцать два года, третьей была Табита (в двадцать пять лет). После нее была Айви (тоже в двадцать пять лет), а потом и Квини (в двадцать четыре года).

Последней оказалась Урсула – к тому времени ей уже исполнилось тридцать.

Хоть она по собственной воле и отдала мужчине свою девственность, Урсула очень долго хранила ее.

Урсула знает, что во времена ее молодости считалось странным и даже ненормальным тянуться одновременно и к мужчинам, и к женщинами, и даже к тем, кто был ни тем, ни этим. Сама Урсула прекрасно знала, что для нее были важны не люди, а обитающие в них души.

Душа Руби всегда оставалась для Урсулы яркой путеводной звездой. Урсула – это мотылек, летящий на пламя, имя которому Руби, и она бросалась в этот огонь снова и снова, обжигаясь и игнорируя боль.

Урсула смотрит на Руби и думает, что, возможно, сейчас она наконец сможет признаться в своих чувствах.

Как странно: у них было столько общего, и когда-то они были очень близки (как единокровные сестры – говаривали остальные), но от этого не легче, ведь тогда бы чувства Урсулы к Руби приравнивались к инцесту. И все равно странно, что Урсула никогда никому не озвучивала этих своих чувств.

Руби с Урсулой сидят на больших валунах (таковых вокруг ритуального круга шесть). Урсула пытается собраться с духом, а потом глядит на две могилки в стороне. Надо было принести ирисы для Мирабель. А вот для Тэбби сестры не носят цветов.

Руби плотнее заматывает свой новый шарф и засовывает руки в карманы. Да, с белой щетиной на лице, с обвислыми щеками она выглядит как старик, но Урсула все равно воспринимает ее как женщину.

Если и объясняться, то прямо сейчас. В конце концов, ей терять нечего. Если Руби и поднимет ее на смех, то она не станет отчаиваться – потому что сейчас Руби вряд ли способна адекватно воспринимать действительность.