Ведьмы поместья Муншайн

Теперь вдруг Персефона понимает, почему Айви была такой грустной, показывая свои тату. И почему она тогда сказала: «С возрастом воспоминания становятся особенно важными, и иначе чем таким способом их трудно удержать в памяти».

– Вы не расскажете, что же случилось в тот вечер?

Квини колеблется минуту, а затем согласно кивает:

– Да, конечно, почему бы и нет. Неплохо вооружиться свежим взглядом на давно минувшее. Возможно, мы что-то упустили, и ты мне на это укажешь.

37

Тридцать три года назад. За месяц до ограбления

Квини отстегнула ремень страховки: от всех этих сальто-мортале сводило живот, в голове гудело. Эксперимент с Дергаусом, механизмом для перемещения из лаборатории на первый этаж, прошел успешно. Теперь благодаря Дергаусу и недавно установленному пожарному шесту время на хождения туда-сюда будет сэкономлено, и она сможет полностью посвятить себя изобретательству.

Взглянув на наручные часы, Квини поняла, что опаздывает на большое собрание.

– Черт.

Выбравшись из Дергауса, Квини поспешила к гостиной.

Иезавель с Урсулой уже сидят на своих обычных местах, разложив на столике перед собой пиццу. Айви с Табитой расположились возле открытого окна.

– Урсула, будь душкой, приготовь мне выпивку, – просит Иезавель. – Хочу «Между простынями» [80].

Урсула послушно встает: она давно привыкла беспрекословно выполнять любую просьбу сестры.

– Уж если на то пошло, – говорит Квини, – сделай такой же коктейль и для меня.

Руби еще не пришла, и Квини сердится, потому что именно Руби объявила о собрании, потребовав всеобщего присутствия.

Схватив кусочек пиццы и засунув его в рот, Квини подходит к Айви с Тэбби, увлеченным чем-то на улице.

– Что там у вас? – спрашивает она с полным ртом.

А вот вам и ответ: в окно влетает вороненок Виджет и опускается на руку Тэбби. Та нежно гладит питомицу по перышкам, затем раскрывает ей клюв, и Айви быстренько закапывает в него из пипетки несколько капель радужной жидкости.

– Виджет немного нездоровится, – поясняет Тэбби. – Айви приготовила для нее специальный тоник.

– Да, чтобы простимулировать аппетит, – говорит Айви. Виджет недовольно трясет головой, лекарство ей не понравилось, и вид у нее такой, словно она хочет ругнуться.

– Еще не заговорила? – спрашивает Квини.

– Пока нет, – говорит Тэбби и пальчиком гладит вороненка по голове.

– Не удивительно, вся в тебя, – констатирует Квини, намекая на то, что первые два года пребывания в доме Мирабель Табита молчала, словно в рот воды набрала. – Но ты не переживай. Когда ей будет что сказать, она и заговорит.

Улыбнувшись, Табита кивает и с такой любовью глядит на вороненка, что у Квини щемит сердце. Она не устает удивляться, что все члены их сестринства, с малых лет оставшись без матерей и так и не родив собственных детей, тем не менее умеют проявлять материнскую ласку ко всему на свете.

Айви вкладывает свою любовь в растения, и под ее руками они пышно расцветают. Табита постоянно возится с животными, и они превосходно себя чувствуют. Предметом заботы Урсулы являются женщины – но не те, что просто приходят за гаданием на картах, а те, кто хотят услышать, что в конце все будет хорошо. Воистину, если душа сильна материнскими инстинктами, она всегда найдет для них применение.

Айви вытаскивает из кармана балахона два конверта и один протягивает Квини, тем самым прервав ее размышления.

– Что это? – Квини берет конверт, переворачивает и читает: «Для мисс Айви Дюбуа».

Еще одно предложение о покупке поместья от семейства Гедни, на этот раз – от сына Бартоломью, Барта-младшего.

– Ну и семейка, – фыркает Тэбби.

Квини хмурится.

– Надеюсь, ты послала его…

– Кур доить? – хохочет Айви. – Собственно, именно так я и поступила.

– А это что за письмо? – Тэбби кивает на второй конверт с сине-красно-желтой эмблемой. – Похоже, из Эдинбургского университета. Неужели ты снова хочешь отказаться от предложения о сотрудничестве?

Айви отмахивается:

– Ты же знаешь, что я не люблю уезжать далеко от дома. К тому же у меня нет официальной квалификации.

– О, вы уже здесь, отлично!

В комнату влетает Руби и останавливается у камина. В руках у нее какой-то предмет, завернутый в лиловый шелк. Она кладет предмет на столик.

В тот день волосы у Руби были ярко-розового цвета. Пышным каскадом они ниспадали на плечи, сочетаясь с таким же розовым платьем. Тени, румяна и помада тоже были розовыми. Руби хлопает в ладоши словно воспитательница детского сада, предлагающая малышне угомониться:

– Так, попрошу всех сесть.

Подходя к своему месту, Квини тихо шепчет Табите:

– Уже от одного ее вида у меня началась изжога. Это что, стиль Pepto Bismol [81]?

Руби слышит этот комментарий и иронично замечает:

– Уж скорее Pepto Abysmal [82], дорогая.

– Туш́е́, – смеется Квини. Приняв из рук Урсулы бокал с оранжевым коктейлем, она присаживается на диванчик.