Ведьмы за границей

– То есть, – протянула она, – в смысле, я не имела в виду, что лично сброшу ее с башни. Я лишь хотела сказать, что, если воздать по справедливости, ее бы следовало сбросить…

– Ну, тогда я бы на твоем месте про это больше не заикалась, – сказала Нянюшка, осторожно опускаясь на колени среди хрустящих осколков. – И кстати, я была права. Это наша Эсме. Я ее лицо где хочешь узнаю. Снимай-ка нижнюю юбку.

– Зачем?

– На руки ее погляди, девочка моя!

Маграт поглядела. Затем своими руками схватилась за голову.

– Да что она ими такое делала?

– Пыталась пробиться через стекло, судя по виду, – сказала Нянюшка. – Давай, снимай юбку и помоги мне порвать ее на лоскуты. Потом спускайся и беги к госпоже Гоголь, спроси, что у нее есть из зелий и чем она может помочь. А если она не захочет, скажи, пусть лучше к утру уберется подальше отсюда, – Нянюшка пощупала пульс Матушки Ветровоск. – Может, Лили Ветровоск и могла сделать из нас повидло, но госпоже Гоголь я уж точно смогу раскроить башку, если надо будет.

Нянюшка сняла несокрушимую шляпу со своей пациентки и пошарила в глубине. Нашла бархатную тряпочку и развернула: внутри обнаружился набор игл и катушка ниток.

Она лизнула нить и, прищурившись, подняла иглу к луне.

– Ох, Эсме-Эсме, – сказала она и принялась зашивать, – не умеешь ты выигрывать.

Лили Ветровоск оглядела многослойный серебристый мир вокруг.

– Где я?

– В ЗЕРКАЛЕ.

– Я умерла?

– ОТВЕТ, – сказал Смерть, – НАХОДИТСЯ ГДЕ-ТО МЕЖДУ «НЕТ» И «ДА».

Лили обернулась, и миллиард фигур обернулся вместе с ней.

– Как же я отсюда выберусь?

– ЕСЛИ УЗНАЕТЕ, КОТОРАЯ ИЗ НИХ НАСТОЯЩАЯ.

Лили Ветровоск бросилась бежать сквозь бесконечные отражения.

Хороший повар первым приходит на кухню по утрам и последним уходит вечером.

Тетушка Приятка потушила очаг. Она по-быстрому пересчитала столовое серебро и супницы. Она…

Она ощутила, что за ней следят.

В дверном проеме стоял кот. Большой серый кот. Один глаз у него был злобный и желто-зеленый, а другой – белый как жемчуг. Остатки его ушей напоминали края почтовой марки. И все же была в нем некая харизма, некая удивительно знакомая аура «да-я-тебя-одной-лапой-уложу».

Тетушка Приятка поразглядывала его. Она была близкой подругой госпожи Гоголь и знала, что внешний облик – лишь дело давней привычки. Если вы живете в Орлее накануне Самеди Нуит Мор, то уже научились доверять своим суждениям больше, чем простому восприятию.

– Ну что, – сказала она, почти без дрожи в голосе, – кажется, ты не откажешься от лягушачьих лапок, а лучше голов – как тебе такое?

Грибо потянулся и выгнул спину.

– А в погребе еще есть молочко, – сказала тетушка Приятка.

Грибо радостно зевнул.

А затем почесал ухо задней лапой. В человеческом облике интересно побывать, но жить в нем не хотелось бы.

Миновал день.

– А целебная мазь госпожи Гоголь, похоже, действует, – сказала Маграт. Она держала банку, до половины полную чего-то бледно-зеленого, удивительно шершавого и с тонким ненавязчивым запахом, который, казалось, заполнял весь мир.

– В ней есть змеиные головы, – сказала Нянюшка Ягг.

– Не пытайтесь меня напугать, – сказала Маграт. – Я прекрасно знаю, что «змеиная голова» – это такой цветок. Кажется, многолетнее травянистое из семейства лилейных. Поразительно, знаете ли, что можно сделать с цветами.

На самом деле Нянюшка Ягг полчаса с интересом и некоторым отвращением наблюдала, как госпожа Гоголь готовила это зелье, но ей не хватило духу возразить.

– Да-да, – сказала она. – Цветуечки. Вижу, ничего-то от тебя не утаишь.

Маграт зевнула.

Им отдали в управление дворец, но управлять им ничем не хотелось. Матушку разместили в соседней комнате.

– Сходи-ка ты поспи, – сказала Нянюшка. – А я скоро сменю госпожу Гоголь.

– Но Нянюшка… Гита… – сказала Маграт.

– М-м-м?

– Все те… вещи… что она говорила по пути сюда. Это было так… так жестоко. Разве нет? Не загадывать желания, не помогать людям с помощью магии, не ходить сквозь огонь – а потом она взяла и сделала все это! Что мне теперь думать?

– Ой, ну ладно, – сказала Нянюшка. – Это все разница между общей теорией и конкретикой, ясно?

– В каком это смысле? – Маграт легла на постель.

– В смысле, когда Эсме говорит «всем» или «никому», она не включает в их число себя.

– Знаете… если подумать… это ведь ужасно.

– Это и есть ведьмовство. Самое его острие. А теперь… спи уже наконец.

Маграт слишком устала, чтобы возражать. Она вытянулась и вскоре нежно засопела.

Нянюшка села и покурила трубочку, глядя в стену.

Потом встала и толчком открыла дверь.

У кровати на стуле сидела госпожа Гоголь.

– Вам бы тоже поспать немного, – сказала Нянюшка. – Я вас подменю.

– Что-то тут не так, – сказала госпожа Гоголь. – Ее руки в порядке. Но она не приходит в себя.

– Все дело в голове, как всегда с Эсме, – сказала Нянюшка.

– Я могу придумать новых богов и заставить всех в них крепко поверить. Подойдет? – спросила госпожа Гоголь. Нянюшка покачала головой.

– Не думаю, чтобы Эсме так хотела. Не жалует она богов. Говорит, они только место на небе занимают.

– Что ж, тогда могу сварить гамбо. Люди из любой дали приходят, чтобы отведать его.