Читаем Ведуньи из Житковой полностью

Сегодня это уже можно было бы написать иначе, подумала Дора и поправила подушку, чтобы поудобнее улечься на бок. Да и тогда можно было написать по-другому. Но она этого не сделала. И частенько ломала голову над тем, не изменила ли таким образом своему первоначальному замыслу. Не навредила ли какому-ни будь сообществу или конкретному человеку. Но на ум ничто и никто не приходили. И все равно она ощутила душок нечистой совести, когда сегодня, спустя годы, взялась перечитывать свою работу. Заслуживает внимания современной социалистической науки, передразнивала она саму себя, изучение, основанное на научном материализме, и так далее, и тому подобное, и, наконец, то главное, в чем отступила она от своего замысла. Реабилитация деятельности Сурмены, хотя именно этому намеревалась она посвятить дипломную работу. Но у нее ничего не получилось, Сурмена и ей подобные характеризовались в послевоенной специальной литературе как обскурантки, пропагандирующие в корне неверное мировоззрение, которое естественным образом сдает свои позиции по мере того, как наука последовательно объясняет казавшиеся прежде непостижимыми явления и неизлечимые болезни. Исчезновение предрассудков и магических обрядов, с ними связанных, есть историческая неизбежность, утверждалось в университетских учебных пособиях времен нормализации.

Несмотря на то что когда-то Сурменина суеверность казалась Доре смешной и ребенком она против нее бунтовала, подобное упрощение вызывало у нее протест. Не одними же примитивными предрассудками лечили ведуньи! На примере Сурмены она намеревалась продемонстрировать очевидное исцеляющее действие ведовства. Она хотела показать никем не зарегистрированную широту ведуньиных познаний, простирающихся от умения понимать природу и человеческое тело до способностей, объяснить которые было не под силу даже ей, непосредственному свидетелю. Она хотела порассуждать о степени анормального и собиралась посвятить одну главу итогам консультаций со специалистами. С психологом, неврологом, фармацевтом, еще с кем-нибудь. Хотела акцентировать внимание на неповторимости и исторической уникальности ведуний. Но ей пришлось ограничиться только последним пунктом.

Доцент Линднер, ее научный руководитель, после того как она, утонувшая в подушках низкого кресла в его кабинете, в начале последнего курса рассказала ему о замысле своего исследования, долго молча смотрел на нее. В конце концов она не выдержала его взгляда и потупилась. Глаза она подняла, только услышав треск суставов его пальцев — это он, сцепив руки, со вздохом вытянул их над головой. А потом строгое:

— Пишите! Прокофьев, «О науке и религии», тысяча девятьсот пятьдесят второй. На-годил и Робек, «Чешские народные суеверия», тысяча девятьсот пятьдесят девятый. Рязанцев, «Существует ли судьба», тысяча девятьсот пятьдесят девятый. Билек, «Медиумы, телепаты и ясновидящие без прикрао, тысяча девятьсот шестьдесят первый. Прокоп, «Медицинская наука против предрассудков и шарлатанства», тысяча девятьсот восемьдесят четвертый. Также предлагаю освежить в памяти глобальную цель научного направления, которым вы решили заняться. Рекомендую статью Ганы Гинковой «О политической и идеологической функции этнографии». Обращаю ваше внимание, что вышла она не очень давно и позиции, в ней изложенные, нашей кафедрой одобряются и разделяются. Надеюсь, — сказал он, насмешливо фыркнув, — вы не увлечетесь выводами всяких сомнительных конференций по психотронике, которых сейчас пруд пруди, или идеями о паранормальных способностях тех или иных личностей. Этнография — наука фактографическая и описательная и призвана фиксировать важные моменты нашей народной культуры, предпочтительно с упором на то, как это может помочь решению актуальных задач. Так что вы ни в коем случае не должны поддаваться влиянию всех этих псевдонаучных трендов. Хотя мне, разумеется, известно о международных братиславских симпозиумах и о заигрывании со сверхъестественным, происходящим сейчас в отдельных советских лабораториях, я тем не менее полагаю, что для выпускной квалификационной работы подобная тематика, если можно так выразиться, слишком свежа. Кроме того, для меня загадка, где именно найдется для вас с вашим дипломом место в рамках рекомендованных научных задач, в решении которых должно принимать участие и наше учебное заведение.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аквитанская львица
Аквитанская львица

Новый исторический роман Дмитрия Агалакова посвящен самой известной и блистательной королеве западноевропейского Средневековья — Алиеноре Аквитанской. Вся жизнь этой королевы — одно большое приключение. Благодаря пылкому нраву и двум замужествам она умудрилась дать наследников и французской, и английской короне. Ее сыном был легендарный король Англии Ричард Львиное Сердце, а правнуком — самый почитаемый король Франции, Людовик Святой.Роман охватывает ранний и самый яркий период жизни Алиеноры, когда она была женой короля Франции Людовика Седьмого. Именно этой супружеской паре принадлежит инициатива Второго крестового похода, в котором Алиенора принимала участие вместе с мужем. Политические авантюры, посещение крестоносцами столицы мира Константинополя, поход в Святую землю за Гробом Господним, битвы с сарацинами и самый скандальный любовный роман, взволновавший Средневековье, раскроют для читателя образ «аквитанской львицы» на фоне великих событий XII века, разворачивающихся на обширной территории от Англии до Палестины.

Дмитрий Валентинович Агалаков

Проза / Историческая проза
Александр Македонский, или Роман о боге
Александр Македонский, или Роман о боге

Мориса Дрюона читающая публика знает прежде всего по саге «Проклятые короли», открывшей мрачные тайны Средневековья, и трилогии «Конец людей», рассказывающей о закулисье европейского общества первых десятилетий XX века, о закате династии финансистов и промышленников.Александр Великий, проживший тридцать три года, некоторыми священниками по обе стороны Средиземного моря считался сыном Зевса-Амона. Египтяне увенчали его короной фараона, а вавилоняне – царской тиарой. Евреи видели в нем одного из владык мира, предвестника мессии. Некоторые народы Индии воплотили его черты в образе Будды. Древние христиане причислили Александра к сонму святых. Ислам отвел ему место в пантеоне своих героев под именем Искандер. Современники Александра постоянно задавались вопросом: «Человек он или бог?» Морис Дрюон в своем романе попытался воссоздать образ ближайшего советника завоевателя, восстановить ход мыслей фаворита и написал мемуары, которые могли бы принадлежать перу великого правителя.

А. Коротеев , Морис Дрюон

Историческая проза / Классическая проза ХX века