Вэй-У-вэй

…«Сонечка, надо поторопиться, тебя ждут одноклассники», – говорила бабушка, собирая внучку в школу, помогая складывать в школьную сумку учебники и тетради. Когда школьные принадлежности были сложены, Клавдия бралась за расческу. Причесывая светлые Сонины волосы, бабушка разделяла их на две косички и вплетала в них длинные ленты, концы которых завязывала в затейливые банты. Банты эти вводили в оцепенение китайских мальчишек и девчонок. Соня была для них – что инопланетянка. Белая девочка, которая не просто свободно говорила по-китайски, но была одной из лучших учениц, а по каллиграфии с ней не могли сравниться даже старшеклассники. У нее были самые высокие оценки – А и В91. Однако получив высокую оценку (звездочку) за верный ответ, она тут же могла лишиться ее за разговоры на уроке или за подсказки. И если для ее китайских одноклассников утрата звездочки считалась настоящей проблемой и была чревата серьезными объяснениями с родителями, то для Сони это был пустяк. Учеба давалась ей легко и обращать внимание на подобные мелочи было не в ее характере. И такое легкое отношение к звездочкам, баллам и прочим поощрительным призам также вызывало изумление у ее китайских друзей. Инопланетянка, не иначе…

После смерти мамы и бабушки отец Сони решил уехать в Европу. С ним вместе собрались ехать Лео, Ганс и Сию.

Каким ветром немца Ганса занесло в Бейцзин и как познакомился он с отцом, осталось для Сони загадкой. Она подозревала, что не по своей воле он покинул благополучную Германию (или тюрьма, или побег из страны!), но в команде Пата он освоился и играл роль рационального противовеса эмоциональному русскому вожаку. Иногда Ганс грустил о своей жене Ренате и сыне Стефане, которых он вынужден был оставить. Он играл с Соней, а думал о своем маленьком Стефане. Его жена и сын, живущие в Германии, однажды получили письмо из Китая, в котором говорилось, что их муж и отец умер. И что некий таинственный друг Ганса отныне будет посылать им деньги, потому что так завещал замечательный и любящий их Ганс. Естественно, Ганс исправно посылал им деньги, а Стефан, видимо, так и не узнал, что неизвестный китайский друг, который оплачивает его обучение и просто достойную жизнь ему и матери, – есть не кто иной, как его отец. Однажды Ганс сказал Соне: «Они думают, что я умер. И так лучше для всех».

Сию был философ. Его имя необычайно подходило ему. Сию – «размышляющий о мире». Это он рассказал Соне о Великой Эпохе, Лао Цзы и Конфуции, о Книге Перемен – «И-Цзин». Маленькая Соня с замиранием сердца слушала рассказы Сию, и хотя она мало что понимала, но он так красиво говорил, что древние китайские имена и понятия навсегда врезались в память. И уже в Европе Соня занялась изучением китайской философии. Нет, конечно, пять тысяч иероглифов в книге Лао Цзы о «Дао и Добродетели» Соня не освоила, но к двадцати годам она могла вести умные беседы с европейскими интеллектуалами, цитируя древние книги на китайском и французском языках (чем приводила их в восторг и полнейшее изумление) о нематериальной духовной основе всех явлений и вещей в природе, о центральном понятии учения «мудрого старца» Лао Цзы – «дао» – учении о дороге, которую выбирает человечество. О том, что иероглиф «Дао» можно трактовать как «путь по главной дороге».

От Сию Соня узнала о принципах Вэй и У-вэй. Деяния и недеяния. У-вэй – одно из центральных понятий даосской философии. Источник У-вэй – безмолвие и небытие. Из-за того, что недеяние присутствует всюду, способности человека становятся безграничными, но доходить до недеяния следует путем непрерывного уменьшения своих желаний. Сложно? Да, сложно! Человеку, воспитанному в западной культуре, постичь противоречия и парадоксы философии Дао сложно. Но когда вчитаешься в строки «Дао-дэ-цзин», понимаешь, что лишь став самим собой – ребенком или глупцом – человек обретает и гармонию, и смысл жизни.

Год назад в Мексике Соня встречалась с Сию. Он был старше всех в отцовской команде. Он сам не мог точно сказать, исполнилось ли ему девяносто или еще нет, шутил по этому поводу. У Сию были проблемы с ногами, поэтому он, в основном, передвигался в инвалидной коляске. Однако Сию был полон жизни и задорной энергии. Когда Соня увидела его, то невольно залюбовалась: благородное лицо, седые волосы на затылке, седые брови и борода, глаза, обрамленные морщинками-лучиками, лукавый взгляд и улыбка выдавали абсолютное портретное сходство с древним философом Поднебесной.

– Эй, Сию, тебе говорили, что ты стал похож на Лао Цзы? Одно лицо, – сказала ему Соня.

– Девочка, это размышления о Дао сделали меня похожим на учителя нашего.

– Размышления? Тогда скажи мне, как в твои размышления укладывается твоя бурная молодость? – веселилась Соня. – Как ваши, мягко говоря, криминальные делишки вписываются в учение о «Дао», которое ты проповедуешь?

Но вопрос Сони совсем не смутил Сию. Он только лукаво улыбнулся и ответил: