Вейджер. Реальная история о кораблекрушении, мятеже и убийстве

Монтеро развернул «Ковадонгу» и смело направился к «Центуриону». Корабли стремительно сближались. Ансон смотрел в подзорную трубу, пытаясь оценить силу противника. Длина орудийной палубы галеона составляла порядка 38 метров – на шесть метров короче, чем у «Центуриона». И по сравнению с 60 пушками «Центуриона», из которых многие стреляли одиннадцатикилограммовыми ядрами, на галеоне было всего 32 орудия, самое крупнокалиберное – всего шесть килограммов. По огневой мощи «Центурион» обладал явным превосходством.

Но у Монтеро имелось важное преимущество. На борту его корабля находилось 530 человек – намного больше, чем на «Центурионе», – и на «Ковадонге» в целом все были здоровы. Несмотря на более мощную артиллерию, матросов для задействования всего ее арсенала Ансону не хватало, поскольку много людей требовалось для управления кораблем. Из орудий «Центуриона» он решил развернуть только половину – те, что по правому борту; теперь, зная, что второго испанского корабля для атаки другого его фланга нет, он мог сделать это без опасений. Но и для обслуживания всех орудий одного только правого борта экипажа ему не хватало, поэтому вместо положенного минимума в восемь человек к каждой пушке он придал всего двоих. И каждая такая пара получила приказ только на заряжание и прочистку ствола банником. Одновременно несколько расчетов, по десять – двенадцать человек каждый, должны будут бегать от орудия к орудию, выдвигая их и производя запал. Ансон надеялся, что такой подход позволит ему поддерживать непрерывность огня. Коммодор принял еще одно тактическое решение. Заметив, что дощатые борта галеона над планширями на удивление низки, из-за чего офицеры и команда на палубе оставались незащищенными, десяток своих лучших стрелков Ансон разместил на верхушках мачт. Расположившись высоко над морем, они без труда могли уничтожать неприятелей.

По мере сближения кораблей командиры повторяли действия друг друга. После того как палубы очистили люди Ансона, то же самое проделала команда Монтеро, выбросив за борт ревущий скот и другую визжащую живность: как и Ансон, Монтеро разместил несколько своих людей со стрелковым оружием на верхушках мачт. Монтеро поднял алый, украшенный замками и львами испанский королевский флаг. В ответ Ансон поднял британский.

Оба командира открыли орудийные порты и выдвинули черные дула. Монтеро выстрелил, Ансон ответил. Выстрелы предназначались исключительно для запугивания противника: низкая точность орудий того времени не позволяла попасть по врагу с такого расстояния.

Вскоре после полудня, когда два корабля находились в пяти километрах друг от друга, поднялся шторм. Хлынул дождь, задул ветер, и море подернулось дымкой тумана – поле битвы самого Бога. Временами Ансон и его люди теряли галеон из виду, хотя и знали, что он где-то неподалеку. Опасаясь внезапного бортового залпа, они рыскали по морю. Затем раздался крик: «Вот он!» – и люди мельком увидели корабль, прежде чем он снова исчез. При каждом новом появлении галеон приближался. Три километра, два, один… Ансон, не желая вступать в бой с врагом, пока тот не окажется на расстоянии пистолетного выстрела, приказал не открывать огня: каждый снаряд должен достичь цели.

После возбуждения погони воцарилась пугающая тишина. Экипаж знал, что кому-то из них вскоре может оторвать руку или ногу, а то и как-то страшнее изуродовать. Сумарес, лейтенант, отметил, что надеялся «с радостью встретить смерть»[694] всякий раз, когда от него требовал долг. Некоторые люди Ансона настолько разволновались, что у них свело живот.

Дождь прекратился. Ансон и его команда ясно увидели черные жерла пушек галеона. Корабль находился менее чем в девяноста метрах. Ветер стих, и Ансон попытался сохранить достаточно парусов для маневра, но не настолько, чтобы сделать корабль неуправляемым или дать врагу множество крупных целей, которые в случае попадания могли вывести «Центурион» из строя.

Коммодор вел корабль по кильватерному следу галеона, а потом быстро поравнялся с «Ковадонгой» с подветренной стороны, чтобы Монтеро было труднее уйти в подветренную сторону.

Оставалось сорок метров… двадцать…

Люди Ансона умолкли в ожидании приказа коммодора. В час дня два корабля оказались так близко, что их реи почти соприкасались, и Ансон наконец дал команду:

– Огонь!

Люди на мачтах начали стрелять. Затрещали и засверкали мушкеты, дым защипал глаза. Когда стволы дали отдачу и мачты «Центуриона» закачались вместе с колеблющимся кораблем, они обвязались веревками, чтобы не погибнуть бесславной смертью. После выстрела из мушкета стрелок брал другой патрон, откусывал бумажный комок сверху и высыпал немного черного пороха на пороховую полку ружья. Затем он шомполом вставлял в ствол новый патрон – в котором было больше пороха и маленький свинцовый шарик – и стрелял снова. Первыми целями стали стрелки на такелаже галеона, которые пытались убить офицеров и команду «Центуриона». Обе стороны вели бой с неба, пули со свистом прорезали воздух, разрывая паруса и канаты, а порой и человеческую плоть.