Вейджер. Реальная история о кораблекрушении, мятеже и убийстве

Мартин согласился, и 6 марта 1742 года они вместе с еще одним чоно отправились в путь, держась побережья и идя на веслах на север. Вскоре после этого, пока многие из группы искали на берегу еду, шестеро потерпевших кораблекрушение скрылись вместе с баркой, и о них больше ничего не было слышно. «Что, кроме трусости, могло спровоцировать злодеев на такой гнусный поступок, я сказать не могу»[708], – вспоминал Чип в своем отчете. Однако гардемарин Кэмпбелл слышал, как дезертиры шептались о желании освободиться от своего одержимого капитана.

Чоно продолжал вести группу через Гольфо-де-Пеньяс к острову Чилоэ. Без барки они продолжили путь на каноэ чоно, периодически останавливаясь, чтобы собрать на берегу еду. Во время путешествия один потерпевший кораблекрушение умер, осталось всего «пятеро бедолаг»[709]: Чип, Байрон, Кэмпбелл, Гамильтон и Эллиот.

Байрон всегда думал, что Эллиот переживет их всех, но этот некогда неукротимый человек с каждым днем становился все слабее и наконец лег на бесплодном прибрежном пляже. Его тело усохло, а голос угас. Он нащупал единственную свою ценную вещь – карманные часы – и отдал их Кэмпбеллу. Затем, как отметил Кэмпбелл, Эллиот «ушел из этой жалкой жизни»[710]. Байрон, сетуя на то, что они «вырыли для него ямку в песке»[711], казалось, тяготился неисповедимостью их судеб. Почему погибло так много его товарищей и почему должен жить он?

Пока четверо потерпевших кораблекрушение продолжали путь через залив, они следовали советам своих проводников-чоно о том, когда грести, а когда – отдыхать, как найти моллюсков. Тем не менее рассказы потерпевших выдавали присущий им расизм. Байрон обычно называл патагонцев «дикарями», а Кэмпбелл жаловался: «Мы не находим ни малейшего изъяна в их поведении, они считают себя нашими хозяевами, а мы считаем себя обязанными подчиняться им во всем»[712]. Однако чувство превосходства с каждым днем подвергалось все более радикальному пересмотру. Когда Байрон сорвал несколько ягод, собираясь их съесть, один из чоно выхватил их у него из рук, показывая, что они ядовиты. «Таким образом, эти люди, скорее всего, спасли мне жизнь»[713], – писал Байрон.

Пройдя около сотни километров, потерпевшие кораблекрушение увидели на северо-западе мыс залива, который им ранее не удалось обойти. К их удивлению, проводники их туда не повели. Вместо этого они вытащили каноэ на сушу и приступили к разборке лодок, каждая из которых состояла из пяти частей. Все, кроме Чипа, взвалили на себя части каноэ и понесли. Капитан же, лишившись каких-либо поддерживающих его мечтаний, казалось, деградировал не только физически, но и умственно. Припрятывая крохи еды и бормоча что-то себе под нос, он с самого начала путешествия нуждался в помощи при ходьбе.

Потерпевшие кораблекрушение шли за Мартином и его отрядом по суше по тайной тропе – двенадцатикилометровому проходу-волоку через пустошь. Они брели по болоту, погружаясь в грязь по колено, а иногда и по пояс. Байрон понял, что похищение барки упростило задачу: ее они никак не смогли бы перетащить по суше. Но даже без нее Байрон обессилел и через несколько километров рухнул под деревом, где, по его словам, «предался печальным думам»[714]. Он видел, что и другие его товарищи все чаще думают навсегда укрыться в мире ином. По крайней мере, чтобы туда добраться, не требовалось усилий. Однако Байрон заставил себя встать: «Этим думам не было бы конца и края».

Наконец чоно снова собрали каноэ и спустили их на воду в проливе, который вился между мелкими островами у берегов Чили. На протяжении нескольких недель отряд продвигался на север, гребя от канала к каналу, от фьорда к фьорду, пока в июне 1742 года потерпевшие кораблекрушение не заметили вдалеке мыс. Это, как объявил Мартин, был остров Чилоэ. Однако, чтобы туда попасть, нужно пересечь залив, никак не защищенный от Тихого океана. Этот залив был столь опасен, что служил естественной преградой для дальнейших испанских вторжений на юг. «Там были высокие крутые волны, действительно опасные для любой открытой лодки»[715], – заметил Байрон, но «в тысячу раз опаснее» для их крошечных каноэ. Гамильтон с одним из чоно решил выждать несколько дней, прежде чем осмелиться продолжить путешествие. Но трое других потерпевших кораблекрушение отправились в путь на каноэ вместе с Мартином, который соорудил небольшой парус из обрывков одеял, чтобы они могли двигаться. Пошел снег, и лодка дала течь. Байрон отчаянно вычерпывал воду, а Чип что-то бормотал на ветру.