Вейджер. Реальная история о кораблекрушении, мятеже и убийстве

Они шли всю ночь, лодка раскачивалась. К восходу солнца, однако, удалось пересечь пролив и достичь южной оконечности острова Чилоэ. Прошло три месяца с тех пор, как они покинули остров Вейджер, и почти год после кораблекрушения. Как писал Байрон, он и другие его товарищи по несчастью «едва походили на людей»[716]. В самом тяжелом состоянии был Чип. «Его тело я мог бы сравнить только с муравейником, по которому ползают тысячи насекомых»[717], – отметил Байрон. Капитан не пытался избавиться от мучений, ибо был совершенно потерянным, не помнил ни имен окружающих, ни даже своего. «У него была длинная, как у отшельника, борода… Ноги огромные, как ветряные мельницы, хотя тело представляло собой кожу да кости».

Они прошагали несколько километров под сильным снегопадом к туземной деревне, обитатели которой дали им тепло и кров. «Они устроили постель из овечьих шкур рядом с огнем для капитана Чипа и уложили его на нее, – писал Байрон, – и если бы не их любезная помощь, он бы не выжил»[718].

Хотя Байрон и Кэмпбелл устали от буйного командования Чипа, они цеплялись за представление о том, что первоначальный план капитана мог увенчаться успехом, не покинь Балкли и его народ остров. У Чилоэ не скрывалась испанская армада, и, возможно, им удалось бы прокрасться в незащищенную гавань и захватить беззащитное торговое судно – оказав «значительную услугу нашей стране»[719], как выразился Кэмпбелл. Или, возможно, это была фантазия, просто оправдывавшая сделанный ими выбор.

Вскоре к отряду присоединился Гамильтон. Однажды ночью, после того как все начали приходить в себя – даже Чип немного приободрился, – они лакомились свежим мясом и пили спиртной напиток, сваренный из ячменя. «Мы все веселились»[720], – написал Кэмпбелл. Позднее он добавил: «Мы снова почувствовали себя в стране живых»[721]. Байрону, у которого с тех пор, как он покинул Британию, было два дня рождения, в тот день исполнилось восемнадцать.

Через несколько дней выжившие отправились в другую деревню. В пути на них внезапно напала фаланга испанских солдат. Пережив бури, цингу, кораблекрушение, затерянность и голод, потерпевшие кораблекрушение попали в плен.

* * *

«Теперь я был доведен до постыдной необходимости сдаться»[722], – отметил Чип, назвав это «величайшим несчастьем, которое может постигнуть человека». Когда ему в самом начале вручили документ, подтверждающий его подчинение испанской короне, и велели подписать в обмен на еду, он с негодованием швырнул его на землю, сказав: «Офицеры короля Великобритании могут умереть с голоду, но побрезгуют просить милостыню»[723].

И все же его подпись не имела значения. Деваться было некуда, и Чипа и его товарищей доставили на корабле в Вальпараисо, город в материковой части Чили. Их бросили в так называемую «яму для осужденных»[724], где было столь темно, что они не видели лиц друг друга. «Не было ничего, кроме четырех голых стен»[725], – писал Байрон. И роя блох. Когда приезжали местные, чтобы поглазеть на ценных заключенных, охранники вытаскивали их из ямы и выставляли напоказ, как цирковых животных. «Солдаты неплохо заработали, потому что за это зрелище с каждого брали деньги»[726], – отметил Байрон.

Спустя семь месяцев четверых пленных снова перевели, на этот раз в Сантьяго, где они встретились с губернатором. Он считал их не только военнопленными, но и джентльменами, а потому относился мягче. Он даровал им освобождение от тюремного заключения при условии, что они не будут пытаться ни с кем связаться в Британии.

Однажды вечером Чипа и товарищей пригласили отобедать с доном Хосе Писарро, испанским адмиралом, который в течение нескольких месяцев преследовал эскадру Ансона после ее отплытия из Британии. Как оказалось, армада Писарро пыталась обогнуть мыс Горн впереди британских кораблей, надеясь перехватить их в Тихом океане, но была почти полностью уничтожена бурями. Один военный корабль с пятью сотнями человек исчез. Другой, с семью сотнями, затонул. В результате задержек вследствие непогоды на трех оставшихся военных кораблях закончилось продовольствие – матросы принялись ловить крыс и продавать их друг другу по четыре доллара за штуку. Большинство моряков умерло от голода. А Писарро, подавив мятеж и казнив троих заговорщиков, приказал немногим уцелевшим повернуть назад. Трудно сказать, чей флот – Ансона или Писарро – понес более сокрушительные потери.