Век Екатерины. Заговорщики у трона

— Надо, надо было мне в своё время в священники, а лучше того, — в монахи податься, — пригорюнившись, сказал Потёмкин. — Твой любезный кавалер Гришка Орлов удержал: нравилось ему, видишь ли, как я голосам его знакомых подражаю.

— Что было, быльём поросло, и Григория Орлова уж нет более среди нас, — возразила Екатерина. — Но отчего ты столь печален сегодня, или опять приближение злой ипохондрии почувствовал?

— Нет, не ипохондрия, есть чего посерьёзнее, — Потёмкин замолчал, глядя на Екатерину.

— Господи, помилуй! — усмехнувшись, перекрестилась она. — Что же ещё за болезнь тебе угрожает?

— Да мне, а тебе, матушка, — заговор у нас обнаружился, вот какое дело, — со значением сказал Потёмкин.

— Так уж и заговор? — насторожилась Екатерина. — Почему же ты мне об этом говоришь, а не начальник Тайной канцелярии?

— Я при твоей особе состою не для одних развлечений, но чтобы охранять твоё царское величество от различных напастей — так я свой долг понимаю! — вскинул голову Потёмкин. — Может, ты по-другому считаешь, так прости меня, дурака!

— Полно, Гришенька, сердиться, — Екатерина погладила его по руке. — Я равного тебе во всём мире не вижу, и ты про то ведаешь… Ну же, расскажи всё по порядку.

— Масоны московские и здешние, петербургские, хотят всю империю твою перевернуть… — начал Потёмкин.

— Масоны? Только-то! А я уж подумала, что действительно заговор образовался! — засмеялась Екатерина. — Эти чудаки, право же, не опасны: пусть себе помышляют о новом храме Соломона и постижении высшей истины.

— Ты, матушка, их недооцениваешь, — возразил Потёмкин. — Масоны провозгласили своей задачей разрушение всех мировых религий и монархий, а также и народностей, чтобы не было больше ни границ, ни наций. Вот тогда они создадут своё правительство, всемирное, а мы все будем ему подчиняться, аки бессловесные рабы.

— О едином надо всеми правительстве писал ещё старик Платон, а вслед за ним и другие мудрецы, да что толку? Всё это пустые мечтания и неосуществимые проекты, вроде строительства Вавилонской башни, — чтобы её до небес выстроить, нужно все народы объединить, но такого никогда не будет, — тонко улыбнулась Екатерина. — А от наших доморощенных мечтателей мы никакого вреда не видим, напротив, они о просвещении народа заботятся и тем большую пользу государству приносят.

— Просвещение?! Как бы ни так! — зло ухмыльнулся Потёмкин. — Они пагубный дух сомнения, неверия и разрушения в народ вносят и против законной власти его настраивают. Посмотри их сочинения: ядом они исходят, всё, де, худо на Руси, ничего хорошего нет: правление никудышнее, повсюду воровство и мздоимство, власть прогнила и смердит. Их злопыхательство многие неискушённые умы отравляет.

— Недостатки наши мы и сами изобличаем, а я — прежде всех. Даже журнал сатирический издавала, ты помнишь? — продолжала улыбаться Екатерина. — Но мощь и расширяющиеся пределы державы нашей гораздо более для общества значат, чем внутренние неустройства, — так что пусть себе злопыхатели болтают, кто их слушает? «Собака лает, ветер носит», — правильно в народе говорят.

— Однако ныне они прямо вступили на путь измены и заговора: против тебя, матушка, злоумышляют, — упрямо продолжал Потёмкин. — Посланец их, Баженов, приезжал на днях сюда, в Петербург, и имел тайную беседу с Павлом Петровичем.

— Вот даже как… — улыбка сошла с лица Екатерины. — О чём же они беседовали?

— Известно о чём: Павла на престол, а тебя — в монастырь, или в крепость под строгую охрану. Павел сам в масоны подался, и они на него большие надежды возлагают, — злорадно сказал Потёмкин.

— Вот уж поистине, яблочко от яблоньки недалеко катится! — не сдержавшись, вскричала Екатерина. — От отца его России один вред был, и этот уродец по отцовским стопам пошёл! Выносила я своём чреве змеиное семя, теперь расплачиваюсь.

— Всё в твой власти, матушка, — сказал Потёмкин. — Вся Россия дивится, что ты так долго это голштинское отродье терпишь и его дружков зловредных. Вот бы разом с ними теперь и покончить?!

— Но Баженов каков! — продолжала негодовать Екатерина. — Я ли не закрывала глаза на его выходки, на художества его немыслимые, кои у столь многих людей справедливое возмущение вызывали?! Сколько раз мне на него жаловались, но я не слушала, наоборот, ограждала от нападок и планы его поддерживала. Вот, дворец в Царицыно нынче строит…

— Который гнездом Павла Петровича и масонов должен сделаться, — подхватил Потёмкин. — Для Павла помещения возводит больше и богаче, чем для тебя, императрицы всероссийской, и все строения украшает множеством символов масонских. Но Бог бы с ними, символами, сие малый грех, а великий — в другом: господин Баженов строит Царицыно, как обычно монастыри строят, да только с издёвкой. Вместо собора он означил увеселительный дворец, вместо часовен и церквей — беседки для кавалеров и дам. Это прямое есть издевательство над святынями православия, что, впрочем, не удивительно, ибо для масона такое издевательство непременной обязанностью является.