Век криминалистики

Такова была первая попытка применить в криминалистике открытие и исследование групп крови, так же толком не замеченная, как и само открытие. Ландштейнер был слишком замкнут и скромен, чтобы бороться за свое открытие. Он продолжал исследования без огласки, в рамках программы, и оценить его открытие смогли лишь последующие поколения. Совершенно незаметно для научной общественности Ландштейнер открыл еще несколько основных принципов, без них впоследствии криминалистическая серология была бы немыслима. Он создал несколько моделей, которые иллюстрировали, как анти-А- и анти-В-факторы присоединяются к кровяным тельцам, против каких они направлены: анти-А-фактор – к тельцам группы A, анти-B-фактор – к тельцам группы В, анти-А- и анти-В-факторы – к тельцам группы АВ. Кровяные тельца, так сказать, нагружаются «враждебными» факторами. Это происходит и в том случае, если кровяные тельца в высохших или почти испарившихся следах крови не различимы как таковые, отчего их «комкование» с определенными антифакторами невозможно увидеть. Данная связь, «нагружение», этот удивительный процесс «любви – ненависти» можно распознать по косвенным признакам. Если соединить сыворотку с высохшими следами крови, потом снова удалить ее, то станет очевидно, что сыворотка утратила свои антифакторы, она «отдала» свои факторы высохшим кровяным тельцам. Если, например, сыворотку, содержащую анти-А-факторы, соединить с высохшим образцом крови группы А и вскоре снова выделить сыворотку, ее противодействие тельцам группы А пропадет. Это легко проверить, если соединить выделенную сыворотку со свежим образцом крови группы А. Никакой агглютинации не произойдет.

В дальнейшем Ландштейнер даже доказал, что этот процесс «нагружения» (агглютинации) обратим – надо снова «взорвать» анти-А- и анти-В-факторы сыворотки красными кровяными тельцами путем теплового воздействия.

Ценность и этих экспериментов в 1904 и 1905 гг. еще никто не оценил. Разочарованный Ландштейнер начал другие исследования. В 1908 г. в Вене вспыхнула эпидемия детского полиомиелита, и Ландштейнер вынужден был заняться изучением этой болезни. Вместе со своим ассистентом он наблюдал протекание полиомиелита на обезьянах и пришел к выводу, что этот недуг не является следствием нескольких разнородных инфекций, у полиомиелита – один-единственный вирус-возбудитель. Затем последовали и еще несколько фундаментальных исследований. Но все они принесли ученому лишь разочарование. Во время Первой мировой войны Ландштейнер три года служил в одном из венских военных госпиталей и надеялся продолжить свою работу в мирное время. Когда же и эти надежды не сбылись, в 1919 г. с женой и двухлетним сыном он покинул родную Вену, переселился в Гаагу и стал патологоанатомом в одной из городских клиник. Спустя два года на него наконец обратили внимание в Фонде Рокфеллера в Нью-Йорке. Саймон Флекснер, один из инициаторов американского научно-исследовательского движения, собственного, независимого от европейского, позвал Ландштейнера в Нью-Йорк. В 1921 г. Ландштейнер покинул Европу и возобновил свои исследования групп крови в Новом Свете. Никто в Европе не вознаградил его труд материально, никто не выразил никакого сожаления, и, наверное, его фундаментальные исследования никогда бы и не были применены в криминалистике, если бы не нашелся еще один человек, который, как Макс Рихтер в 1902 г., с жаром и энтузиазмом молодости распознал возможности, которые открывали работы Ландштейнера по индивидуализации крови для криминалистики.

7

7 сентября 1915 г. стал днем странным и эпохальным. В полдень перед Институтом судебной медицины Туринского университета появился сутуловатый низкорослый мужчина лет пятидесяти.

Он был одет в воскресную одежду, темно-зеленый костюм грубоватого покроя. Под мышкой правой руки зажимал плоский пакет, завернутый в газету. Коричневая шляпа так неуклюже торчала у него на голове, что всякий бы заметил: этот человек не привык носить головной убор. Войдя в институт, мужчина снял шляпу и левой рукой прижал ее к груди. С благоговением он передал письмо одному из студентов.