Век криминалистики

Письмо было адресовано доктору Леоне Латтесу, ассистенту и приват-доценту Института судебной медицины. Студент объяснил мужчине, как пройти в высокий зал, где среди ассистентов находился и доктор Латтес – коренной туринец двадцати восьми лет, высокий, статный, оживленный, с точеным профилем, очень заметный, яркий человек. Латтес вскрыл письмо, принесенное незнакомцем. Оно было от доктора Бертолы, врача в одном из рабочих кварталов Турина. Латтес знал Бертолу, им случалось видеться и общаться. Тем не менее торжественное послание удивило Латтеса. Когда же Латтес прочитал письмо до конца, его удивление сменилось любопытством. Бертола сообщал, что незнакомец, доставивший его письмо, – строитель Ренцо Джирарди, и доктору Латтесу будет, несомненно, интересно услышать его историю. У Джирарди «семейная проблема», из-за которой он и обратился к доктору Бертоле, но тот не в силах сам помочь этому пациенту. А вот доктор Латтес, судя по всему, может «выручить бедолагу».

Латтес усадил Джирарди около своего рабочего стола и попросил «быть с ним совершенно откровенным». Джирарди положил на стол пакет, развернул его и достал белую льняную рубаху. Спереди, ближе к подолу, на рубахе виднелись два бурых пятна. Латтес поинтересовался: не замешан ли Джирарди в преступлении. Рабочий отрицательно покачал головой и рассказал свою историю.

В воскресенье, три месяца назад, в начале июня, Джирарди отправился в свою родную деревню близ Турина навестить друзей. Они засиделись в трактире, и он вернулся в Турин лишь поздно ночью. Его жена Андреа была страшно ревнива. Она встретила мужа упреками и подозрениями. Уснуть Джирарди смог лишь под утро. Но собственно драма началась, когда он проснулся и снял свою воскресную рубашку, которую всю ночь не снимал. К ужасу, Джирарди обнаружил пятна, вероятно, крови. Когда же их увидела его жена, она снова набросилась на мужа с упреками, полагая, что это кровь другой женщины, с которой муж ей, разумеется, изменил. С того дня семейная жизнь Джирарди превратилась в ад. Обвинениям жены не было конца. Андреа ходила к ясновидящим и гадалкам, и они лишь укрепили ее в своих подозрениях. Из-за этих проклятых пятен на рубашке Ренцо теперь боялся возвращаться домой. При этом Джирарди готов был поклясться, что он ни в какой измене не виноват и не прикасался ни к какой другой женщине. Внутренний голос подсказал ему спрятать рубаху как доказательство его невиновности. Впоследствии Латтес писал, что рабочий был «вдохновлен идеей раскрыть тайну пятен, даже вернуть спокойствие в свою семью». Джирарди не сумел вспомнить, откуда взялись эти пятна, все думал, думал и решил, что объяснений может быть три.

По воскресеньям до обеда Джирарди имел привычку покупать для семьи мясо. Он срезал его с костей у себя в кухне и отдавал жене. В то воскресенье все так и было. И как раз на нем была вот эта самая рубашка. Наверное, Джирарди приспичило отлучиться по нужде, и он не вытер руки от крови, разделывая мясо, и запачкал рубашку.

На другой день, в понедельник, Джирарди снял рубашку и повесил ее на спинку кровати. Подруга его жены, Тереза Эйнауди, как раз зашла к ним в дом и вызвалась перестелить кровати. Тереза оставалась некоторое время одна в спальне. Впоследствии Джирарди выяснил, «что в ту пору Тереза недомогала», а поскольку она не отличалась аккуратностью, вполне может быть, что она воспользовалась краешком его рубашки ненадлежащим образом. Могла и его жена Андреа, изводившая Джирарди своей ревностью, сама испачкать рубашку кровью якобы в доказательство его неверности, чтобы заставить мужа покаяться. В заключение Джирарди добавил, что человек он бедный, но готов последние деньги отдать, лишь бы только Латтес доказал, что пятна крови не принадлежат никакой соседке, а попали на рубашку тем или иным образом. Доктор Бертола заверил его, что если кто в Турине и смог бы определить происхождение пятен, то только Леоне Латтес.

Бертола имел все основания так считать. Выучившись на медика, с 1909 г. Латтес работал в немецких университетах, в том числе в Мюнхене. Здесь он познакомился с Максом Рихтером и узнал о его исследованиях. Загадка агглютинина и агглютиногена с тех пор манила Латтеса. С его способностью к иностранным языкам Латтес, в 1913 г. – ассистент в Турине, прочитал все имевшиеся тогда исследования групп крови, в том числе публикации американца Хектоуна, француза Вердье, итальянцев Росси и Баеччи, которые в эти годы изучали, могут ли антифакторы сыворотки крови сохраняться в высохших следах крови. Результаты исследований были противоречивы. И эти противоречия лишь укрепили Латтеса в его желании заняться анализом групп крови. До осени 1915 г. он еще не приступил к практическим экспериментам.