Век криминалистики

Ночь прошла, и Лаутенбах с тщательно упакованными уликами уехал в Эрланген – определить, кровь ли это, и если да, то какой группы, много ли ее пролилось на чердаке и какой давности пятна. 31 августа и 1 сентября появились первые результаты исследований. Идентифицировать следы было очень сложно, почти невозможно. Доску из пола сразу после кровопролития тщательно вымыли, так что для анализа почти ничего не осталось. Пришлось изрядно расковырять грубую древесину, и тогда удалось обнаружить микроскопические остатки крови, поддающиеся анализу. На брикетах следы были ярче. На дверном косяке осталось лишь «напыление». Наиболее отчетливые следы крови были на гофрокартоне. Тем не менее, вопреки всем трудностям, удалось установить, что обнаруженные следы – это кровь, и по методу Оухтерлони выяснили, что во всех случаях, где бы она ни была обнаружена, это кровь человека. Для надежности Лаутенбах использовал различные антисыворотки из Института Пастера. Реакция на человеческую кровь была однозначной. Пластины с агаровым гелем служили доказательством.

Лаутенбах сообщил, что попробует определить группу крови по новому английскому методу смешанной агглютинации. Сначала он пытался установить группу крови по следам на брикетах и гофрокартоне. Но особенные надежды возлагал на остатки крови по краям доски, изъятой из пола на чердаке, однако ее анализ предполагался очень кропотливый и аккуратный, поэтому его Лаутенбах отложил. По следам на гофрокартоне группу крови выяснить не удалось. Лаутенбах попытался впитать следы крови на брикетах с помощью фильтровальной бумаги, заодно очистив их и от угольной примеси. Впитанный кровавый след на фильтровальной бумаге он исследовал по методу Латтеса и Хольцера. Но и здесь ничего не получилось. Реакция по методу Латтеса в лучшем случае позволяла предположить, что это может быть кровь группы 0. Лаутенбах применил метод смешанной агглютинации – и снова неудача. Волокно с остатками крови, присохшее к угольному брикету, оказалось искусственной синтетикой, не пригодной для теста. Тогда он вернулся к фрагментам фильтровальной бумаги, из которых по методу смешанной агглютинации удалось выяснить, что это кровь группы А. Когда же Лаутенбах ради точности эксперимента решил удостовериться, что кровяные тельца группы В в этом образце крови не агглютинируют, результат был настолько нечетким, что пришлось отказаться от его дальнейшего применения. Очевидно, мешала угольная пыль. Лаутенбах сообщил Хебергеру, что, судя по всему, речь идет о крови группы А, однако четких доказательств у него пока нет. Придется исследовать дальше. Он попросил Хебергера выяснить следующее: 1. Лечилась ли Лина Линдёрфер в какой-нибудь клинике и определяли ли там ее группу крови? 2. Осталось от нее нестираное белье, чтобы определить группу крови по выделениям ее тела?

На следующий день Хебергер переслал Лаутенбаху белье Лины. Заодно выяснилось, что много лет назад она лечилась в Университетской клинике Эрлангена. Историю болезни долго не могли отыскать и лишь 4 сентября нашли – у Лины была группа крови А. К этому времени Лаутенбах уже исследовал выделения на белье пропавшей женщины. Они также показали группу А. 5 сентября он передал результаты в Ансбах и предложил повторно обыскать дом на предмет следов крови, особенно чердак. Лаутенбаху предстояла командировка, но он собирался продолжить дело Лины Линдёрфер, как только вернется в Эрланген. Лаутенбах был убежден, что снова займется этим. Однако, приехав в Эрланген, к своему изумлению он узнал, что прокуратура сочла дальнейшее расследование в Райхельсхофене нецелесообразным и безнадежным. Пока Лаутенбах отсутствовал, главный региональный прокурор, не знакомый с исследованиями крови и ее следов, решил еще раз осмотреть доску из чердачного пола, чтобы лично убедиться, что пятна на доске – это именно следы крови. В отсутствие Лаутенбаха один из его молодых сотрудников ненадлежащим образом провел тест с бензидином, так что никакой реакции на кровь на доске не последовало. Вероятно, стараясь прикрыть собственную неудачу, сотрудник лаборатории сообщил в прокуратуру, что следы на доске – вовсе не кровь, а моча. Неуверенность прокурора от этого лишь возросла, и расследование прекратили.

Так бы и остаться делу нераскрытым, так бы и не узнал никто, что же случилось с Линой Линдёрфер, если бы через несколько месяцев не назначили в Ансбах из Мюнхена нового следователя уголовного розыска – молодого, хорошо знакомого с новейшими достижениями криминалистики. Это был инспектор уголовного розыска Валентин Фройнд. Вступив в должность в начале 1963 г., он сразу занялся нераскрытыми делами в районе Ансбаха, весной наткнулся на дело Линдёрфер, связался с Лаутенбахом и лично возобновил расследование.