Век Людовика XIV

Когда Мазарин начал вести переговоры о союзе с Кромвелем, советники Карла убедили его покинуть Францию, и кардинал согласился продолжить его пенсию. Он переехал в Кельн, затем в Брюссель. Там, ближе к 26 марта 1660 года, Гринвиль принес ему послание Монка: Если он пообещает всеобщую амнистию, исключая не более четырех человек, предоставит свободу совести и подтвердит нынешним владельцам конфискованное имущество, Монк поможет ему; между тем, поскольку Англия все еще находится в состоянии войны с Испанией, Карлу было бы желательно покинуть Испанские Нидерланды. Он переехал в Бреду в голландском Брабанте и там (14 апреля) подписал соглашение, принимая условия Монка в принципе, но оставляя точные условия на усмотрение нового парламента.

В результате выборов Палата общин была сформирована с преобладанием роялистских настроений, а сорок два пэра заняли свои места в новой Палате лордов. 1 мая обеим палатам были зачитаны письма, которые Гринвилл привез от Карла. В этой «Декларации Бреды» молодой король предлагал амнистию всем, «за исключением только тех лиц, которые впоследствии будут исключены парламентом»; он оставлял за парламентом урегулирование конфискованного имущества; он обещал, что «ни один человек не будет взволнован или подвергнут сомнению за различия во мнениях в вопросах религии, которые не нарушают мир Королевства»; и он добавил разумное заявление, подготовленное для него канцлером Хайдом:

Мы заверяем вас под нашим королевским словом, что никто из наших предшественников не относился к парламенту с большим уважением, чем мы… Мы считаем их настолько важной частью конституции Королевства и настолько необходимыми для управления им, что мы хорошо знаем, что ни принц, ни народ не могут быть в какой-либо сносной степени счастливы без них… Мы всегда будем смотреть на их советы как на лучшее, что мы можем получить, и будем так же нежно относиться к их привилегиям и так же тщательно сохранять и защищать их, как и то, что наиболее близко к нам самим и наиболее необходимо для нашего собственного сохранения.

Парламент был доволен. 8 мая он провозгласил Карла II королем Англии, датировав его титул с момента смерти отца и получив его не на основании какого-либо акта парламента, а по праву первородства. Было решено отправить Карлу сумму в пятьдесят тысяч фунтов стерлингов с приглашением немедленно прибыть и занять трон.

Почти вся Англия радовалась тому, что два десятилетия насилия закончились восстановлением порядка без пролития крови. По всей стране звонили колокола; в Лондоне люди стояли на коленях на улицах и пили за здоровье короля. 82 Все коронованные особы Европы приветствовали триумф законности; даже Соединенные провинции, твердо придерживавшиеся республиканских взглядов, приветствовали Карла, когда он ехал из Бреды в Гаагу, а Генеральные штаты, которые до этого игнорировали его, предложили ему тридцать тысяч фунтов на расходы, чтобы убедить его в будущей доброй воле. Английский флот, уже украшенный вымпелами и инициалами «C. R.», прибыл в Гаагу и взял Каролуса Рекса на борт (23 мая).

25 мая флот достиг Дувра. Двадцать тысяч человек собрались на берегу, чтобы принять короля. Когда его корабль приблизился к берегу, они упали на колени; а он, коснувшись земли, встал на колени и возблагодарил Бога. «Старики, которые там были, — писал Вольтер, — рассказывали мне, что почти все были в слезах. Пожалуй, никогда не было более трогательного зрелища». 83 По дорогам, на каждой миле усеянным счастливыми толпами, Карл и его эскорт, за которым следовали сотни людей, поехали в Кентербери, в Рочестер, в Лондон. Там 120 000 горожан вышли приветствовать его; и даже армия, сражавшаяся против него, присоединилась к армии Монка на параде. В Уайтхоллском дворце его ждали палаты парламента. «Грозный государь, — сказал спикер лордов, — вы — желание трех королевств, сила и опора для племен народа, для умиротворения крайностей, примирения разногласий…..и для восстановления рухнувшей чести этих народов». 84 Карл принимал все комплименты с изяществом и личным юмором. Удаляясь на покой, измученный триумфом, он заметил одному из друзей: «Должно быть, это моя вина, что я не пришел раньше, потому что сегодня я не встретил ни одного человека, который не заявил бы, что всегда желал моего восстановления». 85

ГЛАВА VIII. Мильтон 1608–74

I. ДЖОН БУНЬЯН: 1628–88