Век моды

Мадам Меттерних громко рассмеялась в ответ и воскликнула своим мощным голосом: «Замечательно! Замечательно!» Его так и назвали «Бисмарк», и по всему миру эта ткань распространилась с такой надписью на этикетке, и не было ни одной женщины, достойной своего имени, которая бы не завела себе платье такого цвета, которое носила с бронзовыми туфлями, шляпой и солнечным зонтиком, поскольку это стало модным. Ребячество и безобидная эксцентричность мадам Меттерних были унаследованы ею от отца, представителя австрийской знати, спортсмена, буквально помешанного на лошадях. Однажды мне довелось побывать в Богемии, где его деяния были увековечены в живописи, и на этих картинах он изображался прыгающим на своей лошади через изгородь, скачущим вниз по лестнице, выпрыгивающим с первого этажа в вестибюль замка и выполняющим другие, столь же затейливые акробатические номера. Несомненно, необычность принцессы имела генетические корни. Она любила посещать отца в его доме в Сюрене, точно так же, как и принцесса Матильда, всегда оставалась, чтобы выпить чашку чая, и была всегда столь же простой и очаровательной, какой могла быть только она, нимало не теряя и не умаляя статуса великосветской дамы. Принцесса говорила, что очарована этим местом, и я не могу поверить, что она написала в своих мемуарах, что дом был «смехотворным». Она всегда была крайне правдива и искренна – даже слишком! – и никогда бы не сказала, что ей нравится какое-то место, если этого не чувствовала. Я полагаю, что это было специально вставлено при издании мемуаров как повторение сплетен Гонкура[66].

Один из братьев Гонкуров приезжал к нам в Сюрен вместе с принцессой Матильдой. Принцесса представила его, но отец либо не расслышал имени, либо тот не произвел на него достаточного впечатления, чтобы вспоминать впоследствии об этом джентльмене. Позже Гонкур написал мемуары, и между рассказом о том, как он обрезал палец, и рецептом соуса его повара он включил свое мнение о доме в Сюрене, когда он якобы «заполз внутрь» в качестве сопровождающего принцессы Матильды. Это довольно мерзкий абзац и совершенно не соответствующий истине. Дом в Сюрене был оригинален, это бесспорно, но очарователен и не похож на другие, как и все, созданное вдохновением отца, и ничто не может оправдать тираду Гонкура.

Обычно принцесса Матильда приезжала в дом отца в Сюрене не реже раза в год. Она удивлялась тем добавлениям, которые он вносил в дом, и всегда спрашивала: «А что еще вы построили в Сюрене?» Выслушав ответ, она всегда добавляла: «Хорошо. Я обязательно заеду посмотреть в одно из теплых воскресений». И она приезжала, запросто, не думая о своих титулах и высоком положении.

После императрицы принцесса Матильда и принцесса Анна Мюрат[67] были самыми важными женщинами при дворе. Матильда вышла замуж за Анатолия Демидова, князя Сан-Донато[68], одного из богатейших людей России – аукцион принадлежавших ему произведений искусства смог справиться со всеми предметами только за неделю. Однако брак был неудачным, и принцесса возвратилась жить во Францию. Ее социальные взгляды были весьма широки, ее даже называли «республиканской принцессой». Друзья часто упрекали ее за «республиканские» взгляды, но она отвечала на их поучения с улыбкой: «Конечно, мне полагается быть бонапартисткой. Если бы не великий Наполеон, я бы торговала апельсинами где-нибудь в порту Аяччо[69]!» В ее салоне встречались художники, писатели, актеры и другие представители богемы.

Принцесса Матильда, сестра Наполеона III, в придворном платье, Париж, ок. 1860 года

Конечно, между нею и императрицей Евгенией было не слишком много общего, в основном потому, что до того, как Евгения вышла замуж за императора, именно Матильда была хозяйкой на балах при дворе.