Век моды

Кроме того, удача играет не последнюю роль в становлении моды. Например, однажды мадемуазель де Фонтанж[99] была на охоте и в пылу погони потеряла свою шляпу, ее волосы распустились, их подхватил ветер, они растрепались и упали на глаза. Она в раздражении оторвала ленту от своего корсажа и завязала волосы на затылке. Когда Людовик XIV, который тоже принимал участие в охоте, увидел ее в таком виде, заявил, что никогда не видел ее такой красивой. Можно не говорить, что все женщины в пределах слышимости на следующий же день появились с прическами «а-ля Фонтанж». Кроме гостиных и скачек, мода возникает в основном в театре. Настоящий артист может взять всего один костюм и так насытит его своим обаянием и грацией, что он станет особенным, на удивление самого кутюрье. Тогда все женщины в окружении немедленно примут его, безрассудно полагая, что он придаст им частицу своей прелести.

Леди Педжет в средневековом костюме от Ворта, 1900-е годы

Рассказывают, например, об одной женщине в затруднительном финансовом положении. Чтобы раздобыть немного денег, она взяла какой-то желтый материал, принесла его Рашель[100] и умоляла купить. Эта ткань совсем не понравилась великой актрисе, но доброе сердце победило хороший вкус, и она купила, не веря, что когда-нибудь ее использует. Однако позже, перебирая свою одежду, она увидела ее и, будучи довольно экономной, решила сшить из нее костюм для одной из своих ролей. И как ни странно, когда актриса появилась в этом костюме, зрители, находясь под очарованием ее личности, очень хорошо его восприняли. И с тех пор в моду снова вошел желтый цвет.

Еще один раз мода сошла со сцены и проникла в более аристократические круги – это костюм «корзинка», столь популярный при Людовике XIV. Простое изучение одной из картин этого периода покажет, что это была мода и для мужчин, и для женщин, танцующих в балете. Отличительной чертой этих чрезвычайно изысканных костюмов являлось расширение на бедрах. Мало-помалу эта характерная деталь все увеличивалась, пока наконец потребовалось увеличить раструб и укрепить его маленькими стальными обручами, известными как «корзины».

Примерно в то же время появилось на горизонте прекрасное создание, более известное своей красотой и страстями, которые она зажигала, чем своим драматическим дарованием. Она вызвала ревность у некой высокопоставленной дамы двора. Чтобы ей не нанесла поражение актриса, дама, увидев ее красивый костюм с конусообразным расширением на бедрах, решила заимствовать эту идею. Вскоре она предстала при дворе в восхитительном платье «с корзиной». В результате эта очаровательная мода быстро была воспринята другими, просуществовала долгое время и даже стала официальной моделью одежды на королевских приемах. Например, Мария Антуанетта могла позволить своим фрейлинам выполнять свои обязанности без «корзин», но даже ей этикет не позволял распространить это разрешение на официальные случаи.

Глава 10 Театральные знаменитости

Многие из актрис, с которыми имел дело Дом Ворта, помогали вводить новую моду. Первая появилась на моем горизонте – великая Ристори[101]. Мы иногда обедали вместе, и она была с нами очень дружна. Она была современницей, последовательницей и соперницей Рашели. В течение нескольких лет эта актриса была звездой «Одеона»[102], и ее успех в этом театре сравним только с успехом незабываемой Дузе[103] сорок лет спустя. В прессе того времени разгорелась полемика, кто более талантлив – мадам Ристори или Рашель. Ристори играла все знаменитые роли Рашель, в том числе Федру и Медею, и таким образом спор имел большой материал для сравнения. Ворт сделал несколько костюмов для Ристори, но она приходила к нему в основном для современных платьев. Я помню, как однажды он делал для нее мантию, которая представляла собой не что иное, как арабский бурнус из белого газа и атласа с шелковым капюшоном, и уговорил носить его в качестве вечерней верхней одежды. Что это была за сенсация!

К несчастью, я впервые встретился с мадам Ристори, когда та была уже старой. Это был один акт из «Марии Стюарт», показанный на некоем благотворительном представлении. И хотя мне было тогда около пятнадцати лет, она показалась очень пожилой. Но все же я был достаточно взрослый, чтобы понять, что, несмотря на преклонный возраст, Ристори не утратила своего артистизма.

После мадам Ристори была мадам Дош, создавшая роль «Дамы с камелиями» в Париже. Я увидел ее в этой пьесе Дюма через пятнадцать лет после премьеры, и ее игра оставалась столь же совершенной и бесконечно волнующей. Никто, за исключением Дузе, никогда не превзошел ее в этой роли. А интерпретация Дузе была полностью противоположной, потому что мадам Дош следовала традиции.

Элеонора Дузе в пьесе Г. Д’Аннунцио «Город мертвых»