Век Наполеона

Одним из самых поразительных событий 1797 года стало первое появление шелковой шляпы; очевидно, ее надел лондонский галантерейщик, утверждавший врожденное право англичанина быть уникальным. Вокруг него собралась толпа; некоторые женщины, как нам рассказывают, упали в обморок от этого тревожного зрелища. Но нет ничего настолько абсурдного, чтобы кутюрье и галантерейщики не сделали это настоятельной модой; вскоре все мужчины высшего класса Лондона носили на голове печные трубы.

Исчезли шпаги на бедре и парики на голове. Бороды сбривали. Большинство мужчин отращивали волосы до плеч, но некоторые молодые люди выражали свою вызывающую индивидуальность, коротко подстригая волосы.51 Панталоны выигрывали борьбу за мужские ноги; к 1785 году брюки доходили до середины икры, а к 1793 году опустились до щиколоток. Шнурки вытеснили пряжки и начали свое несносное царствование. Пальто были длинными, и теперь обошлись без вышивки, но искусство и доходы были направлены на жилеты.

Как и в современной Франции времен Директории, скрещивание знати и простолюдинов породило денди — «бакса» или «бо». Джордж Брайан «Бо» Брюммель (1778–1840) специализировался на украшении себя и проводил полдня, одеваясь и раздеваясь. В Итоне, где ученики называли его «Бак», он стал интимным другом принца Уэльского, который считал, что одежда — это половина искусства властвовать. Унаследовав тридцать тысяч фунтов, Бруммель нанял отдельных портных для каждой части своего тела и стал арбитром элегантности для лондонских мужчин. Он был добродушен и любезен, а чистота для него была превыше шорт; но азартные игры он любил даже больше, чем наряды, наделал долгов, бежал через Ла-Манш, спасаясь от кредиторов, двадцать лет прожил в мрачной нищете и неряшливой одежде и умер в возрасте шестидесяти двух лет во французском приюте для умалишенных.

Женщины отказывались от обручей, но все равно затягивали корсеты, чтобы сохранить грудь подтянутой и полной. Линия талии была приподнята, а остальное обеспечивало щедрое декольте. В эпоху Регентства (1811–20) мода радикально изменилась: корсеты были отменены, подъюбники остались неиспользованными, а платья стали достаточно прозрачными, чтобы обнажить линии бедер и ног. Байрон считал, что эти откровения притупляют очарование погони, и, совершая редкий экскурс в мораль, жаловался: «Как мать Ева, наши девы могут блуждать без вины, / Ведь они обнажены и не стыдятся».52

Тем не менее, в одежде было больше скромности, чем в еде. Порции были огромными, но не столько из-за обжорства, сколько потому, что климат способствовал отложению жировой ткани для поддержания тепла в организме. Бедняки в основном полагались на хлеб и сыр, эль или чай, но в денежных классах основная трапеза — иногда длившаяся с девяти до полуночи — могла состоять из нескольких блюд: суп, рыба, птица, мясо, оленина, десерт, плюс правильно подобранные вина. После десерта дамы исчезали, чтобы мужчины могли свободно поговорить о политике, лошадях и женщинах. Мадам де Сталь протестовала против того, что эта сексуальная дихотомия устраняет главный стимулятор утонченности манер и удовольствия от общества. Застольные манеры не были такими элегантными, как во Франции.

Манеры в целом были сердечными и грубыми. Речь была пересыпана ругательствами; архиепископ Кентерберийский жаловался: «Поток сквернословия с каждым днем все стремительнее набирает обороты».53 В низших классах часто устраивались потасовки. Бокс был любимым видом спорта, а призовые бои привлекали заядлых покровителей из всех сословий. Вдвойне современное описание дошло до нас от Роберта Саути (1807):

Когда назначается поединок между двумя призовыми бойцами, об этом немедленно сообщается в газетах; время от времени появляется абзац, в котором говорится о тренировках соперников, их физических нагрузках, диете — некоторые из них питаются сырой говядиной в качестве подготовительного средства. В это же время любители и игроки выбирают себе партию, и состояние ставок также публикуется в газетах; нередко все это — согласованная схема, чтобы несколько мошенников могли обмануть множество дураков.54

Огромные толпы — иногда по двадцать тысяч человек — собирались, чтобы принять участие в этом викарном насилии. Лорд Альторп рекомендовал этот вид спорта как очищение агрессивных инстинктов в народе, но менеджеры видели в нем очищение карманных денег.