Век Наполеона

В этот день, 10 марта, Лион прославлял Наполеона. В условиях континентальной блокады, открывшей для лионских товаров всю Европу, кроме Англии, тамошние промышленники процветали, и они не любили эмигрантов, которые вернулись в город и вели себя так, словно Революции никогда не было. В этом недовольстве с ними были согласны их служащие — по своим собственным причинам; многие из них были ярыми якобинцами, частью подпольного течения, которое теперь поднялось на поверхность, чтобы приветствовать Наполеона в надежде, что он приведет их обратно в 1789 год. Крестьяне внутренних районов трепетали за свои неблагословенные земли и надеялись, что Наполеон успокоит кампанию священников за восстановление национализированных и перераспределенных церковных владений. А солдаты гарнизона жаждали сменить красную кокарду на своих штыках.

И вот Лион распахнул свои ворота, роялисты бежали, буржуазия улыбалась, рабочие и солдаты ликовали, когда Наполеон во главе своего полка вошел в город. Муниципальные чиновники, судьи, даже некоторые военачальники пришли предложить свою верность; в ответ он пообещал конституционное правительство и политику мира. Весь гарнизон, за исключением знатных офицеров, присоединился к его набирающей силу армии, когда он возобновил поход на Париж. Теперь за него сражались двенадцать тысяч солдат, но он все еще надеялся победить без единого выстрела. Он написал Марии Луизе, обещая быть в Париже 20 марта, в третью годовщину рождения их сына, и говоря ей, как она будет счастлива, если вскоре сможет присоединиться к нему в Париже. Он написал Нею записку, столь сердечную, словно на их дружбу никогда не опускались тучи; он приглашал его на встречу в Шалон и обещал принять его, как после Бородинского сражения — как «князя Московского».

14 марта, все еще находясь в Лонс-ле-Сонье, Ней собрал свои войска и зачитал им прокламацию, которая должна была стоить ему жизни: «Солдаты, дело Бурбонов проиграно навсегда. Законная династия, которую приняла Франция, вот-вот вновь взойдет на трон. Император Наполеон, наш государь, отныне будет править нашей славной страной». Солдаты сотрясали землю своими повторяющимися криками «Да здравствует император! Да здравствует маршал Ней!».22 Он предложил им присоединиться к войскам Наполеона, они согласились, и 17 марта Наполеон нашел их в Осере. 18-го Наполеон принял Нея, и их старая дружба возобновилась. После этого никто не осмеливался препятствовать походу на Париж.

Вечером 17-го Людовик XVIII в королевском одеянии предстал перед объединенными палатами в Бурбонском дворце и объявил о своей решимости противостоять Наполеону. «Я трудился, — сказал он, — ради счастья моего народа. Могу ли я, шестидесятилетний старик, лучше закончить свои дни, чем умереть, защищая его?» Он приказал мобилизовать все верные войска. Некоторые откликнулись, но это были в основном его домашние войска; регулярная армия реагировала медленно, и не нашлось способного лидера, который бы возглавил или вдохновил их. Роялисты снова начали эмигрировать.

Салон госпожи де Сталь наполнился слухами, и она тоже задумалась о бегстве. 19 марта в Journal des débats была опубликована статья ее периодического любовника Бенжамена Констана, в которой он подтверждал свою поддержку Людовику XVIII и конституционному правительству. Вечером того же дня он скрылся.

Сам Людовик, всегда не желавший двигаться, откладывал отъезд до тех пор, пока 19 марта не пришло известие, что Наполеон достиг Фонтенбло и на следующий день его можно ожидать в Париже. В 11 часов вечера Людовик и его семья выехали из Тюильри и направились в Лилль. Этот город был сильно настроен роялистски, но, несомненно, король время от времени вспоминал брата, который отправился в подобный поход в 1791 году и был возвращен обратно пленником народа.

20 марта несколько энтузиастов-бонапартистов, узнав, что Тюильри свободен от короля и его домашних войск, вошли в него в торжественной обстановке и подготовили королевские покои к приему Наполеона. Весь этот день его растущая армия шла к своей цели. Сам Наполеон оставался в Фонтенбло до двух часов дня, диктуя послания и инструкции и, вероятно, с любовью бродя по дворцу, который видел так много истории, включая отречение от престола, которое теперь должно быть отменено и отомщено. Он добрался до Парижа около девяти часов вечера в сопровождении Бертрана и Коленкура. Они ехали почти незамеченными, пока не добрались до Тюильри. Толпа родственников и друзей встретила его в диком экстазе, поднимая по лестнице. Он поддавался одним объятиям за другими, пока не предстал перед ними измученным и растерянным, но счастливым до слез. Пришла Гортензия; он упрекнул ее в том, что она принимала милости от Александра; она защищалась; он растаял, обнял ее и сказал: «Я хороший отец, вы это знаете! И вы присутствовали при смерти бедной Жозефины. Среди наших многочисленных несчастий ее смерть ранила мое сердце».23