Век Наполеона

Конгресс уже подходил к концу, когда рано утром 7 марта Меттерниха разбудило сообщение с пометкой «Срочно». Оно было получено от австрийского консула в Генуе и сообщало министру, что Наполеон бежал с Эльбы. Делегаты, уведомленные об этом, согласились отложить окончание конгресса и остаться в Вене до тех пор, пока не будут согласованы какие-либо совместные действия. 11 марта пришло новое сообщение о том, что Наполеон высадился вблизи Антиба. 13 марта конгресс через свой «Комитет восьми» объявил Наполеона вне закона, объявив его преступником, которого каждый может убить без страха и препятствий со стороны закона. Конгресс завершил свою программу, но, несмотря на то, что делегаты разъехались, формально он продолжал заседать до 19 июня, когда ему сообщили, что Наполеон был разбит при Ватерлоо за день до этого. После этого конгресс официально объявил о своем завершении.

III. ELBA

Наполеон прибыл в Портоферрайо на Эльбе 3 мая 1814 года. Он высадился на следующее утро под бурные аплодисменты жителей города, которые решили, что он привез миллионы франков, чтобы потратить их; за восемь дней до этого они повесили его как человека, безумно влюбленного в войну.6 Его проводили во дворец губернатора, который теперь должен был обрести императорское достоинство. В течение следующих девяти месяцев ему предстояло быть императором на восьмидесяти шести квадратных милях и двенадцати тысячах душ. Он окружил себя (отчасти, возможно, потому, что считал, что показуха — это половина игры в правление) всеми атрибутами величия — мундирами, королевской гвардией, камергерами, прислугой, музыкантами, сотней лошадей, двадцатью семью каретами.7 26 мая четыреста членов его Старой гвардии прибыли, чтобы служить ему в качестве ядра миниатюрной армии. Около двухсот добровольцев прибыли из Франции, другие — из Италии или Корсики; в общей сложности вскоре у него было около шестнадцати сотен человек, готовых дать отпор любой попытке навредить ненавистному и любимому императору. Для большей неприкосновенности он укрепил гавань и организовал флот — один бриг (Inconstant) и четыре небольших судна, все вооруженные.

Как он финансировал все это, а также общественные работы и предприятия, с помощью которых он благоустраивал остров? Договор Фонтенбло обещал ему аннуитет от Франции, но он не был выплачен.8 Однако Наполеон привез с собой 3 400 000 франков в серебре и золоте и ежегодно собирал 400 000 лир в виде налогов и других поступлений. Через полгода он начал задумываться о том, как ему покрыть свои расходы, если он останется там еще на год.

Некоторое время он был вполне счастлив, учитывая его экспансивный образ жизни. 9 мая он написал Марии Луизе: «Я прибыл сюда пятнадцать дней назад. Мне отремонтировали симпатичное жилище….. Мое здоровье в полном порядке, страна приятная. Мне не хватает новостей от вас и уверенности, что вы здоровы….. Прощай, моя любимая. Поцелуй моего сына».9

Среди первых посетителей был и другой сын со своей матерью, верной графиней Валевской. Моряки и горожане приняли ее за императрицу и устроили ей королевский прием. Наполеон был обеспокоен, поскольку надеялся, что на острове к нему присоединятся жена и «король Рима». Он расслабился на день или два в объятиях Валевской,10 а затем с любовью отпустил ее по государственным соображениям. Возможно, Мария Луиза получила несколько расширенных сплетен об этих двух днях.11

В октябре к нему приехали мать и сестра Полина. Полина предложила ему свои драгоценности и попросила прощения за неверность Мюрата. Мадам Мере дала ему материнскую заботу и утешение и предложила ему все свои сбережения. Она и Полина остались с ним, хотя им очень не хватало теплой жизненной силы итальянской жизни.

Можно себе представить, как ему наскучили первые месяцы, когда он понял, что этот маленький остров не может дать волю его характеру и мечтам. Он пытался спастись от уныния физическими упражнениями, но почти ежедневно новости с материка добавляли ему беспокойства. Меневаль, служивший Марии Луизе в Вене, сообщил ему о том, что на конгрессе обсуждается вопрос о его перемещении в более безопасное место,12 и добавил, что конгресс, вероятно, закончится к 20 февраля. Другие информаторы сообщали ему о недовольстве в армии, о страхах крестьянства, об агитации якобинцев, о принуждении к католическому богослужению. В феврале 1815 года Гюг Марет, герцог де Бассано, отправил ему через Флери де Шабулон послание, подтверждающее все эти сообщения.13

Взволнованный ими и окрыленный надеждами на более благородный конец, чем смерть от истощения, он рассказал матери о своем искушении и попросил у нее совета. Она подозревала, что если отпустит его сейчас, то больше никогда его не увидит. «Позвольте мне, — сказала она, — побыть некоторое время матерью, а потом я выскажу вам свое мнение». Но она знала, что он уже решился на последнюю авантюру. «Иди, сын мой, — сказала она ему, — и исполни свою судьбу».14