Примерно в середине июля он получил от Директории приказ, отправленный ему 26 мая, немедленно вернуться в Париж.80 Он решил каким-то образом вернуться во Францию, невзирая на наседавших англичан, проложить себе путь к власти и сместить нерадивых лидеров, позволивших так быстро аннулировать все его успехи в Италии. Вернувшись в Каир, он привел в порядок военные и административные дела и назначил неохотного Клебера командовать избитыми остатками египетской мечты. Казна армии была пуста, а долг составлял шесть миллионов франков; жалованье солдатам задолжали четыре миллиона; их численность, их моральный дух падали с каждым днем, в то время как их неохотные хозяева увеличивали силы и с молчаливым терпением ждали новой возможности для восстания. В любой момент правительства Турции и Великобритании могли направить в Египет войска, которые, при поддержке туземцев, рано или поздно довели бы французов до беспомощной капитуляции. Наполеон знал все это и мог оправдать свой отъезд только тем, что он был нужен в Париже и получил приказ вернуться. Прощаясь с войсками (каждому из которых он обещал по шесть гектаров земли после триумфального возвращения домой), он поклялся: «Если мне посчастливится добраться до Франции, то правление этих болтунов [баварцев] будет закончено».81 и помощь придет к этим застывшим завоевателям. Но она так и не пришла.
Два фрегата — «Муирон» и «Каррер» — уцелели во время катастрофы в Абукире. Наполеон послал весточку, чтобы их подготовили к попытке добраться до Франции. 23 августа 1799 года он вместе с Бурриеном, Бертолле и Монжем взошел на борт «Муйрона»; генералы Ланн, Мюрат, Денон и другие последовали за ним на «Каррере».82 По воле тумана и великого бога Шанса они избежали всех глаз и разведчиков флота Нельсона. Они не могли остановиться на Мальте, так как победоносные англичане захватили эту крепость 9 февраля. 9 октября корабли бросили якорь у Фрежюса, и Наполеон со своими помощниками сошел на берег в Сен-Рафаэле. Теперь предстояло действовать по принципу «либо Цезарь, либо никто».
VII. УПАДОК ДИРЕКТОРИИ: 4 СЕНТЯБРЯ 1797 ГОДА — 9 НОЯБРЯ 1799 ГОДА
Успехи французских армий, завершившиеся подчинением Пруссии при Базеле в 1795 году, Австрии при Кампоформио в 1797 году, Неаполя и Швейцарии в 1798 году, привели французское правительство к почти восточному затишью. Две палаты Легислативного корпуса подчинились Директории, а пять директоров признали лидерство Барраса, Рюбеля и Ларевельера. Эти люди, похоже, приняли девиз, который, по легенде, приписывают папе Льву X: «Раз уж Бог дал нам этот пост, давайте наслаждаться им». Окрыленные кажущейся безопасностью периода относительного мира и наученные опытом, что правительственные посты особенно ненадежны во время революций, они свили гнезда для своего падения. Когда изолированная Англия предложила мир в июле 1797 года, ей сказали, что это можно устроить, заплатив 500 000 фунтов стерлингов Рьюбеллу и Баррасу; и, очевидно, взятка в 400 000 фунтов стерлингов была вытребована от Португалии за мир, предоставленный ей в августе того же года.83 Рьюбелл был жаден, а Баррас нуждался в эластичном доходе, чтобы поддерживать в хорошем настроении мадам Талльен и его компаньонов, а также содержать свои роскошные апартаменты в Люксембургском дворце.84 Талейран, будучи министром иностранных дел, редко упускал возможность заставить Революцию финансировать его аристократические вкусы; Баррас подсчитал, что чаевые Талейрана часто превышали 100 000 ливров в год.85 В октябре 1797 года три американских комиссара прибыли в Париж, чтобы урегулировать спор об американских судах, захваченных французскими каперами; по словам президента Джона Адамса, на сайте им сказали, что соглашение может быть достигнуто за счет займа в 32 миллиона флоринов директорам и частного дукера в 50 тысяч фунтов стерлингов Талейрану.86
Перед правящим триумвиратом стояло так много проблем, что большинство их недостатков можно было бы простить — по крайней мере, вечерком подкрепиться улыбками прекрасных женщин. Они предотвратили очередной финансовый крах, более настойчиво собирая традиционные налоги, восстанавливая исчезнувшие налоги, такие как транспортные сборы, и взимая новые налоги — на лицензии и марки, окна и двери. Они руководили нацией, раздираемой душой и телом, провинциями и классами, противоречивыми целями: дворяне и плутократы, вандейские католики, якобинцы-атеисты, бабелевские социалисты, купцы, требующие свободы, население, мечтающее о равенстве и живущее на грани голода; к счастью, хорошие урожаи 1796 и 1798 годов сократили очереди за хлебом.