Век перевода (2005)

За строем строй, с готовностью небрежной
Надгробия сдаются в плен ненастью
Под ветра вой, что память разметает
И в пасти рвов кидает листьев плоть
В давно привычном таинстве причастья
Перед сезонной вечностью распада…
И избран вознестись в дыханьи мощном,
Страшась небес взыскующего взгляда,
Прошепчет лист о смерти неизбежной.

Осень запустение несет

Земле, где память проросла травою
Из бездыханных тел, чья плоть гниет,
Чужую жизнь рождая строй за строем.
Не первый тут промчался листопад! —
Ноябрь кичливый с тщанием вандала
Пятнает гнилью ряд могильных плит
И ангелов потерям счет ведет:
Вот треснуло крыло, рука упала…
Бездушье лиц застывших сердце сжало,
Тяжел горгоний взгляд.

Густеет воздух, грудь сковало,

Мир обернулся вязкою тюрьмою, —
Ты словно краб слепой, что, вяло
Ворочаясь, клешнями шевелит.

Это всё ветер, только лишь ветер

Мятые листья кружит

Ты знаешь, стоя молча под стеной,

Тот зов, который слышит зверь ночной,
Что чует кровь и жертву ищет жадно,
Суровых сосен строй и дымный мрак,
Сигнал внезапный, бой, — ты знаешь, как
Потопом бурным пруд вскипает хладный.
Зенона немоту и Парменида
Ты знаешь… В вечной жажде разрубить
Проклятый узел и ускорить исполненье
Желаний, смерть приблизить ты был рад,
И жребий чудный
Ты славишь — тех, кто гордо выступал
За строем строй,
И пал, спеша на битву безрассудно,
Здесь, у провисших врат, перед стеной.

Листья, листья, только лишь листья

Падают, кружат, умирают

К неистовой эпохе обратись:

Бойцов непостижимых твердь рождает —
Рать демонов, которым не спастись.
Поля залитые, Стонволл-стена,
Булл-Рана, Шайло, Антьетама дни…
Перед рассветом яростным склонись
И вялый свет заката прокляни.

Пусто — только лишь листья плачут,

Словно старик в вихре бури
Что это — крик? Безумная цикута
Во мрак немой перстом дрожащим тычет, —
Ты мумия, оглохшая навек.

Лишен добычи,

Беззубый волк, в овраге издыхая,
Лишь ветер слушает…

Давно уж кровь их ран,

Дав силу хищной чистоте потопа,
Соль возвратила в древний океан
Забвенья… Что же, дни свои с тоскою
Считая и поникнув головою,
Одеты в траур, с мрачным торжеством —
Что скажем мы об их костях нечистых,
Поросших безымянною травою?
Обломках рук, осколках черепов,
Затерянных среди опавших листьев?
Взвод серых пауков гарцует строем…
Во тьме глухой, среди сплетенья ив,
Совы зловещий крик-призыв,
Зерно невидимое в душу заронив,
Напомнит нам о рыцарстве былом.

Скажем — только лишь листья

Падают, кружат, умирают

Мы скажем — это только лишь листья

Шепчут, страшась многокрылой ночи,
Кружась в полумраке мглистом.
Ночь темная — начало и конец…
Меж альфой и омегой просветленья
Немых доктрин нас ждет холодный плен,
Что взор темнят иль, словно ягуар
В пруду заросшем, с отраженьем бьются.

Что скажем мы, упрятавшие знанье

В свои сердца? Ужель всё унесем
Во гроб? А может, сразу сделать гробом
Свой дом? Разверстым гробом?

Что ж, ступай…

Врата закрыты, и стена гниет:
Премудрый змей на шелковичном ложе
Тишь смерти языком тревожит —
Могильный страж, который всех сочтет!