Век перевода. Выпуск 2

Я вижу драный флаг над войском ражим.
Оно из века в век топтало луг.
В угоду вы каким святым миражам
покинули и борону, и плут?
Каких за тучей ждете вы заслуг?

Пожалуй, я могу себя поздравить,

что вывих времени понятен мне.
Но вывих, право, я не в силах вправить.
И я пожить хотел бы в тишине.
Но нет, и я вам нужен на войне.

Я тот, кто разумеет, как и прежде,

что мир есть глум. Где Ариадны нить?
Я радостной не предаюсь надежде,
что я сумею душу взборонить,
и мне сумнения не изменить.

Нет! Жертвами платиться дорогими —

такого не избрал я ремесла
и не рискну свое родное имя
замешивать в подобные дела,
моя осведомленность в них мала.

И я бойцам их оставлял по-свойски.

Но мне в ответ приказ был, что кулак, —
маршировать с оружьем в том же войске,
где возносил, как некий лозунг благ,
Любовь, Надежду, Веру драный флаг.

Заодно

События в календаре — как даты.
Отметь же в нем свой первый день, когда ты
в штанишках подражать старался старшим,
шагая вслед им бесподобным маршем.

И как потом от радости повальной

вы в классе пели гимн национальный
и как с коллегами клялись вы разом
задать и муринам[40], и косоглазым.

Растешь ты купно. Медлить смерть не любит

и в роще душ тебя под корень срубит.
Но древо предков зеленеет снова.
Тебе лишь одиночество готово.

Так будем ждать ни много и ни мало

того, чего душа не принимала.
Паслись мы в стаде и с волками выли,
ну а собою будем лишь в могиле.

Вот вечер подземный

Вот вечер подземный и серый.
Уж месяц преследуют нас,
глумятся над нашею верой,
и пламень алтарный погас.

У власти неистовый ворог,

без виселиц местности нет.
При месяце, ясном как морок,
собрался вороний совет.

Их вражеский метод — сноровка,

им дело легко провернуть.
Негибкую шею веревка
в два счета сумеет согнуть.

Хоть пулей, хоть газом из крана,

хоть петлею жизнь заглуши
от строк трехнедельного плана
по искорененью души.

Подземное стало над домом,

где лишь молотки говорят,
и строим мы комнаты ломом,
грядущего тайный отряд.

И мы забрались глубоко так,

что не обнаружат лучи
ни наших таинственных сходок,
ни встреч наших с Богом в ночи.

ХОЛЬГЕР ДРАХМАН {273} (1846–1908)

Лишь только пал туман

Сокрылось всё, лишь только пал туман.

За сей завесой чудится сиянье.

В траве, сырой от слез, глуша стенанье,

Притихший ветер прячет свой орган.

Страна тумана… Близь — один обман,

А дальнее доходит как дыханье,

Как древних драных стягов колыханье

У входа в незапамятный курган.

Иль это храм, прикрывший древле сечу,

Где прах лежит забытых, неотпетых,

Невидимый, в молчании застыв?

Но голоса мне движутся навстречу.

Я спрашиваю их, и вот ответ их:

«Про нас забудь! Живи, покуда жив!»

Венеция