Век перевода. Выпуск 2

Таскает хлам по базару
с любой весенней поры.
В калено-синее небо
красные рвутся шары.

Берите мячи и дудки!

Тяните на счастье билет,
который хромым размером
сочинял безвестный поэт!

Ах ты, заморский бездельник!

Черномазый ты чародей!
Знакомьтесь, синьор коробейник,
с рукой и песней моей.

И у меня есть дудка,

и я на базаре стою,
наигрывая покуда
старую песню свою.

Но шарики отвязались,

дали тягу уже давно,
улетели с весенним ветром
в голубое небо на дно.

Видел мальчик, как плавал шарик

в выси солнечно-разлитой.
Этот шарик был мой последний,
тот, который надут мечтой.

По ухабистой прозе таскаю

с предсказаньем стихи вразнос,
всем пишу билеты на счастье,
а себе писать не пришлось.

Credo

Мой Бог, ты ясный день и свет.
Так просвети мой дух и взор,
вложи мне в душу твой завет,
спустись ко мне с небес и гор.
Боюсь, как смертного греха:
сразит тебя моя тоска —
не в день борьбы, не в день стиха,
а в ночь, которая близка.

Устало зыблется наш след.

И кто ж я, если получу
от черной тени тот ответ,
что свету был не по плечу?
А если всё, что я любил,
сбежит под страхом бед и нужд,
тогда прости! Ведь это был
тот, кто неведом мне и чужд.

Узник

Сидел я ночью в тишине, но был обут.
До полночи осталось только пять минут.
Шаги послышались на улице, и тут
пробило полночь, и я понял: «Заберут!»

Звериными шагами шел вокруг конвой,

звериный взор пронзал, как нож во тьме ночной.
Уволокли под улюлюканье и вой
на следствие и на расправу под землей.

Сидел я годы, но я вытерплю напасть,

поклонов силе всё равно не стану класть.
Они ждут попусту. Честь знает свою часть,
и правде пережить дано любую власть.

Да будет Бог твой то, что сделает сильней

тебя и не отдаст на милость дикарей.
За тени принимаю я теперь людей,
а человеческое вижу у теней.

Ко мне приходят тени в гости с давних пор.

Джордано Бруно тихо всходит на костер,
и Марк Аврелий руку дружески простер
к юроду жалостному с Галилейских гор.

А подлость с глупостью есть двойни тьмы и зла.

Как лапы осьминожьи, вьются их дела.
Пусть время нам тюрьма, но кой-кому дала
судьба, чтоб вознестись над временем, крыла.

Чти память тех, чья кровь за правду пролита,

вой черни прегради презрением щита.
И помни, не страшась ни копий, ни креста,
что правда даже и распятая свята.

НИЛЬС ФЕРЛИН {271} (1898–1961)

Эксцентричный лорд