Век перевода. Выпуск 2

Сперва замолкло всё село:
проклятую комету
как по заказу принесло
на ужас белу свету.

Вот знамение, что разгул

ведет к воротам ада.
Час Божьей милости минул,
и поразмыслить надо.

Довольно сирых притеснять

и гнать их от порога!
Пора законы исполнять
и даже верить в Бога.

Засели за календари

и со слезой во взоре
вздыхали — черт их подери! —
что мир-де иллюзорен.

И били бедняку поклон

с улыбкою елейной,
и без обвесу десять ден
трудились в бакалейной.

Смиренней и тупей овец

в Писание глядели.
Но им сказали наконец:
«Прошло уж три недели».

И закричали тут они:

«Нет, мир еще прекрасен!
Что ж горевать нам в эти дни
из-за церковных басен?

Луг серебрится от росы,

и зайка скачет шалый…
Давай-ка, старые весы
тащи скорее, малый!»

И снова шум у торгашей,

забыты сразу беды,
и снова бедняков взашей,
а знатных — на обеды.

И на пирушке старики

хмельную речь держали,
и пили годам вопреки,
и над молвою ржали.

И говорили — вот комедь! —

сопя взасос сигарой:
«Оборони и окометь
нас плеткой и гитарой!

Что страхи! Плюнь да разотри!

Не так уж скверно это.
Теперь за месяц раза три
является комета.

Она то здесь, то там, копьем

пронзая небо тупо.
А мы за день насущный пьем,
и нам Господь — заступа».

Через стенку…

Считайте до тысячи… Тыща один
или тыща два, господин Юханссон!
А не то примите-ка аспирин,
всё получше ведь так, господин Юханссон!

Что за жизнь у вас? Или это треп?

Это драма иль треп, господин Юханссон?
Это бзик у вас или просто озноб?
Или это душа, господин Юханссон?

Коли только душа… Что ж! И то хорошо!

Как слепая кишка, господин Юханссон?
А мы ее — чик! И уснем хорошо,
уж так-то уснем, господин Юханссон!

ЯЛМАР ГУЛЛБЕРГ {272} (1898–1961)

Серенада

Я осенний ветер, листья рву я и пою,
отыскал для серенады улицу твою.
Озарен я, бесприютный, лунным фонарем.
Но тебе не предложу я полежать вдвоем.
В ухажеры не гожусь я, но шепчу тепло.
Прихожу и вижу: лето у тебя прошло.
Прихожу и вижу: где же на танцульки звать!
Прихожу и вижу: тихо серебрится прядь.
И теперь тебе играю с ночи до зари.
Только фортку, друг сердечный, ты приотвори!

Новый Гамлет