Век перевода. Выпуск 2

Нынче в Кёльне иная царит суета,
Озадаченный люд не поймет ни черта.
Нет висевшего головореза,
И куда подевались железа? —
Лишь удавка цела, без надреза.

— Чудеса, мы таких не видали пройдох!

Ведь болтался в петле он, покуда не сдох!
И весь день провисел, как колода,
На глазах у честного народа.

И палач говорил: мол, на то я и кат,

Чтобы службу исполнить свою в аккурат.
Я всю душу вложил, без боязни
В совершение праведной казни.

И соседи, и кровная даже родня

Убоялись бы, совесть грехом бременя,
Выкрасть Рупрехта бренные кости
Да еще схоронить на погосте.

Или был нечестивец по чести казнен

И поэтому чуда сподобился он?
Или здравствует он и поныне?
Или прах его подле святыни?

Если впрямь в освященной земле его прах,

Диво дивное в наших случится краях;
Если жив — посвятит себя Богу,
На блаженную встанет дорогу,
Устремляясь к святому чертогу.

Без сомненья, чудесное просит чудес.

Отошедший столь дивно — достигнет небес!
Люд гадал, помирая со смеху:
Кто устроил такую потеху?

Неужели Волхвы, Кёльна гордость и честь,

Осужденному славную подали весть?
Или девы Урсулы блаженной,
Те, что в кёльнской земле погребенны,
Вняли мнихов молитве смиренной?

Утверждали одни — Короли, мол, Цари

Волхвовали о нем от зари до зари,
А другие твердили — Урсула,
Видно, в сердце его помянула.

А кому-то казалось, что славный исход

Явлен был издалече, с прирейнских широт,
Ибо Рупрехт рожденьем оттуда, —
Из-за Рейна ниспослано чудо.

Но тогда Дюссельдорфу — почет и хвала?

Страстотерпцами вчуже вершатся дела?
Значит, Кёльн чудесам не причастен,
И над дивом кудесник не властен, —
Кто ж останется тут безучастен!

Возроптали монахи от оных докук,

Ибо чудо почли делом собственных рук,
Это всяк подтвердит без натуги,
Не такое творилось в округе, —
Кто посмел умалять их заслуги!

Пересуды о том не смолкали семь дней,

Горожане судачили всё мудреней.
Вдруг застыли, не молвя ни слова:
Рупрехт в петле болтается снова!

Часть III