Век Вольтера

К своим наблюдениям за Салоном 1765 года Дидро почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы добавить «Эссе о живописи». Подобно Платону и Аристотелю, он находил сущность красоты в гармоничном соотношении частей в целом; но он предполагал, что должна быть также гармония объекта с окружающей средой и с его предназначением. В идеале, по его мнению, красоту можно определить как полное приспособление к функции; так, здоровый и умный человек должен казаться красивым. Искусство должно выбирать в сцене те черты, которые указывают на ее значимость, и устранять несущественные элементы; оно не должно быть рабским подражанием объективной и беспорядочной реальности. Однако художник должен изучать природный объект, а не древние модели или формальные правила; лучше один Теньер, чем дюжина причудливых Ватто. Дидро ощущал определенный разлад между разумом и искусством; он признавал, что классические предписания Буало искалечили французскую поэзию. Здесь он отошел от Вольтера и встал на сторону Руссо: искусство должно быть прежде всего голосом и продуктом чувства. Поэтому он превозносил цвет, в то время как Рейнольдс в то же десятилетие превозносил дизайн. «Дизайн придает форму существам, — признавал Дидро, — но цвет дает им жизнь».79 Гете нашел в этом эссе много того, что показалось ему неправильным, но он перевел его часть и описал Шиллеру как «великолепный труд; он говорит поэту даже более полезно, чем художнику, хотя и для художника он является факелом мощного освещения».80

VII. ДИДРО И ТЕАТР

«Когда я был молод, — писал Дидро, — я колебался между Сорбонной [священничеством] и сценой».81 А в 1774 году: «Около тридцати лет я вопреки своему вкусу писал «Энциклопедию» и написал всего две пьесы».82 Он придавал своим пьесам большее значение, чем своим романам; и поскольку большинство его романов были опубликованы только после его смерти, его пьесы оказали большее влияние на его славу и его жизнь. Они стали почти революцией в истории французского театра.

Он с умилением читал романы Ричардсона; в 1761 году он написал «Элог Ричардсона», воздав англичанину лирические похвалы за проникновенность чувств, привитие добродетели, смелость в изображении жизни среднего класса как достойной серьезного искусства. Кроме того, Дидро был впечатлен пьесой Джорджа Лилло «Лондонский купец» (1731), которая с успехом перенесла на английскую сцену чувства и невзгоды делового класса. Он назвал пьесу «возвышенной» и даже сравнил ее с Софоклом: почему бы разбитым сердцам не быть достойными трагической драмы, несмотря на отсутствие у них родословной? Когда Дидро взялся за сочинение пьес в жанре sérieux, он поразил французские условности тем, что использовал персонажей из среднего класса и писал в прозе. Так, в 1757 году он отправил на сцену и в печать пьесу Le Fils naturel, ou les épreuves de la vertu. Она не имела успеха на театральных подмостках; ее дважды ставили в провинциях (1757), только в 1771 году в Париже, и то, по-видимому, лишь однажды. Но в напечатанном виде она стала поводом для сенсации.

История была достаточно интересной. Добродетельный, преуспевающий бастард Дорваль влюбляется в Розали, обрученную с его хозяином Клервилем. Почувствовав, что она отвечает ему взаимностью, он решает отлучиться, чтобы не портить свадьбу своего друга. Собираясь уезжать, он видит, что на Клервилля напали вооруженные люди; он сражается с ними и спасает жизнь своему другу. Узнав, что отец-купец Розали потерял свое состояние и не может дать ей приданого, он тайно восполняет ее потерю. Разорившийся купец оказывается отцом Дорваля и Розали, она примиряется с тем, что является его сестрой, выходит замуж за Клервилля, Дорваль женится на сестре Клервилля Констанции, и пьеса заканчивается тем, что все купаются в слезах радости. Это был вклад Дидро в то, что критики уже назвали la comédie larmoyante — драмой слез. II