Вектор ненависти

Приближение новогодних праздников повергало Вяльцева в уныние: он метался, желая пригласить Ольгу к себе и встретить Новый год вдвоём – и пугаясь этого. Осознавая, что откровенно смешон, он ничего не мог с собой поделать. Рыцарское поклонение на расстоянии, не требовавшее решительных шагов для сближения, было куда легче.

Но всё же Вяльцев решился – и пригласил. И она приняла приглашение, так что его беспокойство, пусть и ставшее отчасти приятным, только возросло. Однако за неделю до конца второй четверти Ольга загремела в больницу с пневмонией, и Вяльцев, взявшись регулярно навещать её, вновь вернулся к столь удобной для себя роли непохотливого воздыхателя.

Зато неожиданно напомнил о себе Грузинов. Извинился за резкое поведение, объяснил всё усталостью. Предложил встретиться в каникулы, поболтать о том о сём. Вяльцев, ничуть на приятеля не обиженный, охотно согласился, и в назначенный день они встретились в одном кафе-баре, стилизованном под ковбойское ранчо.

– Я тебе такого наплёл в прошлый раз, – усмехнулся Грузинов. – Ты, пожалуй, меня записал в террористы-экстремисты.

– Ты же говорил не всерьёз, – примирительно улыбнулся Вяльцев. – Представить школу революционным рассадником…

– Отнюдь. Студенчество же устраивало волнения. И не только у нас при царе. Вспомни Францию, 68-й год.

– Так ведь это же студенты! А школьники-то – дети.

– А студенты – не дети? Перваки – вчерашняя школота. В июне отгуляли выпускной – в сентябре пришли на лекции. Скажешь, они за пару месяцев сильно взрослеют?..

– Нет, конечно. Тут ты прав.

– То-то и оно, – воодушевился Грузинов. – А коли студенты способны на массовый протест, почему на него не способны школьники?

– Школа вообще-то отличается от вуза, – неопределённо заметил Вяльцев и подумал: «Сейчас ещё спросит: а чем отличается?» Однако Грузинов согласился:

– Отличается. Но если создать нужный микроклимат среди школьников, то и они полезут на баррикады.

–Да ну тебя, Виктор! – рассмеялся Вяльцев. – Такое придумать!

И Грузинов, то того говоривший с абсолютно серьёзным видом, тоже внезапно расхохотался.

– Здорово придумано, а? Ну, а если без шуток, как ты считаешь, Андрей, такое в принципе возможно?

– Да это изуверство! – отмахнулся Вяльцев. – Школьники – на баррикады. Фильм ужасов какой-то…

– Почему же… Подростковое насилие – не редкость. Разве в твоей школе этого нет?

– Подонки есть всегда и везде. Но их, Виктор, не так уж много.

– Судя по роликам в интернете, как раз наоборот.

– Один ролик может всех взбаламутить. В этом всё и кроется. Вот, наши балбесы с криком по трамваю носились. Их всего двое – а резонанс на всю страну. Так же и с остальными. Заснимут собственную жестокость, выложат видео на всеобщее обозрение – и людям кажется, что это норма, что так – везде. А это всего лишь кучка недоумков, к тому же жалкая кучка: двое, от силы – трое. Малы клопы, а вони, вони…

– Ну, к таким лучше сразу применять карательную психиатрию. Я не про твоих героев, а вообще… Кстати, как они?

– Да так… Предложил им переработать рефераты, но, похоже, ничего из этого не выйдет.

– Почему?

– Их всё устраивает. Вся затея с историческим кружком – фарс. Только директору и нужна, чтобы перед районным начальством покрасоваться.

Грузинов понимающе кивнул.

– Слушай, Андрей, а какие у этих архаровцев отношения с учителями? Не про тебя конкретно спрашиваю, не подумай. Ты говоришь, они дружно народовольцами увлеклись. Может, они таким образом пытаются что-то компенсировать, какую-то несправедливость чувствуют?

– Да скачали они готовые работы – вот и всё! Какое уж там увлечение…

– Ну, не скажи… Ты же сам про полицейского гада из КДН рассказывал.

– Я про него уже почти забыл. А они и подавно.

– Уверен? Может, у них душевная травма…

– Вряд ли. Это мы, взрослые, наделяем подростков тонкой психологией, как в романах Достоевского. А в детстве всё проще, поверхностней. Как в игре. Психологические глубины – от жизненного опыта. А у детей он откуда? Они могут по десять раз на дню ссориться и мириться.

– А с учителями-то у них как? Сплошь и рядом пишут: учителя притесняет учащихся.

– Где пишут?!

– Везде! Да я не про тебя, не про тебя. Не принимай на свой счёт. Но, по-моему, это даже ходячим сюжетом стало: учитель, изводящий ученика. Помнишь, несколько лет назад один пацанёнок в школе стрелял? Убил двоих. Как бишь его, Нечаев?

– Гордеев.

Они вспомнили прогремевший на всю страну случай в московской школе: вооружённый ученик заявился в класс, убил учителя, захватил ребят в заложники, потом убил беспечного полицейского, сунувшегося в класс, а ещё одного ранил. Вяльцев был категоричен: