Вектор ненависти

– Ты пару минут назад утверждал, что подростки – без достоевщины. А сам-то, сам-то…

– Так я же всё потом осмыслил, а не тогда…

– Ладно, а чем дело кончилось?

– Дело кончилось прекрасно: стерва сцепилась с директором и уволилась. Отвела она у меня год свою алгеброметрию, а потом та, другая, стала вести. Но я-то, пока она всех терроризировала, нашёл себе отдушину. Историчка у нас была очень хорошая женщина, мягкая, и я стал к ней тянуться. Увлёкся её предметом, лучше остальных его знал, даже участвовал в олимпиадах, хотя по алгебре-геометрии оставался беспросветным троечником. Теперь вот сам, как видишь, историк… Это, Витя, обычное подростковое поведение: плохого педагога ученик отторгает – и тянется к хорошему. А хороший учитель всегда найдётся. А если не хороший, то хотя бы неплохой. Так что слушать сказки про учеников, забитых учителями… Люди просто мелют без разбора.

– Это просто твой случай, – возразил Виктор. – У других всё может быть иначе. Агрессии в школьной среде предостаточно, и не только между школьниками. Ненависть копится, а потом выплёскивается. А вот если ей, ненависти, ещё и вектор задать, то и получим революцию в школе.

– Тогда уж не революцию, а террор. Только откуда у тебя такие мысли?

– Какая работа, такие и мысли. Я, понимаешь ли, наблюдаю за происходящим в стране, в мире. Анализирую.

– Изучаешь, чтобы предотвращать? Хорошее дело.

– Вроде того, – усмехнулся Грузинов.

Они ещё посидели, поболтали. Виктор заплатил, сказав, что сегодня его очередь. Когда же, разморённые теплом и водкой, вышли из кафе, уже начинало темнеть. По улице медленно ехала карета.

– Прокатимся? – кивнул на неё Виктор.

– Тогда плачу я, – отозвался Андрей.

– Идёт.

Они догнали экипаж и, сунув деньги продрогшему кучеру, забрались в неё и покатили.

– Я никогда раньше в карете не ездил, – признался Вяльцев. – Чувствую себя аристократом.

– Ага, царём, – хохотнул Виктор, и Андрею вдруг представилось, что и Александр II вот так же ехал, ехал по улице, и в него бросили бомбу. Он стал тревожно вглядываться во встречных прохожих.

– Знакомых высматриваешь? – заметил его сосредоточенность Виктор.

– Нет, ничего, показалось просто, – отшутился Андрей, а про себя подумал: «Никогда больше в карету не сяду».

Потом приятели расстались, и Вяльцев, взволнованный неожиданным переживанием, по дороге домой вспомнил ещё один казус из школьных лет, с трудовиком. Совсем уж странный казус… Когда урок труда заканчивался, нужно было прибрать рабочее место, и трудовик иногда не отпускал целый класс, пока последний не закончит: все стояли возле своих мест и ждали копушу. А иногда отпускал тех, кто сразу, первыми прибрались, а остальных – оставлял. Зная это, Андрей всегда очень быстро наводил порядок: когда уроки труда бывали последними, никакого желания торчать лишние пять минут в школе не возникало. И однажды, зимой, учитель отпустил одного Андрея, а весь класс остался. Собственно, для Андрея-то не произошло ничего необычного: он попрощался, вышел из кабинета, оделся в гардеробе и ушёл домой. А назавтра ребята рассказали ему: все стояли, ждали, когда их тоже отпустят, а трудовик вдруг глянул в окно и сказал: «Вон какая девочка идёт». Все тоже посмотрели – и увидели Андрея, шедшего мимо школы. Рассмеялись, сказали, что это не девочка, а Андрей.

О происшествии быстро забыли, и никаких последствий оно не возымело. Но позже, уже будучи взрослым, Андрей как-то вспомнил о случившемся и прокрутил всё в памяти. Школа располагалась между многоэтажками и обширным пустырём, за которым и жил Андрей. Очень мало школьников ходило этой дорогой: почти все жили в многоэтажках. А кабинет труда находился как раз в крыле школы, обращённом на пустырь, и Андрей всегда проходил мимо, отчего трудовик его и заприметил. И произошло следующее: отпустив одного Андрея, учитель задержал остальных ещё на пять-семь минут, чтобы тот оделся, вышел из школы и прошёл под окнами. Учитель задержал весь класс, чтобы указать на Андрея: «Вон какая девочка идёт».

Почему он назвал его девочкой? Может быть, Андрей тогда носил пальто, покроенное для девочек? Обычно пальто мальчиков имели отложные вороты, у Андрея было со стоячим. Может быть, оно и застёгивалось налево? Ни Андрей, ни его друзья не обращали на это внимания. А трудовик – обратил? И решил ещё всему классу на это указать? Хотел, чтобы его девочкой дразнили? Но ребята ничего толком не поняли, разок посмеялись и забыли.

С тем трудовиком ни у кого в классе не то что конфликтов, с ним и отношений-то никаких не было. И сам он не был открытой сволочью, как математичка. А вот потянуло его на подлость: приметил, рассчитал, осуществил и остался в стороне, как бы ни при чём.

Глава 19

Нужно соблюдать конспирацию. Всегда. Везде. Иначе – провал.

Нужно быть незаметным, ничьего внимания не привлекать. Вести себя спокойно. Не нервничать, не паниковать. Нервозность – выдаёт.