Велесова ночь

Анна добралась до своих палат затемно. Василисы не было. Скорее всего ее верная служанка занималась своей частью расследования. Боярыня Рикарди уже привыкла к тому, что до поры до времени карлица предпочитала молчать, пока действительно не нападет на нечто стоящее. Это было предметом своеобразной гордости карлицы: преподносить сведения уже готовыми – на блюдечке. Остановившись посередине горницы, Анна в задумчивости стала расстегивать пуговицу за пуговицей украшенного шелковым шитьем опашня. Она предпочла бы закутываться в удобную мантию, но слишком хорошо знала, что бояре не упустят очередной возможности потолковать о столь явном неуважении иноземной боярыни к традиционному русскому платью. Поэтому в отсутствие ловкой Василисы запасалась каждый раз терпением, расстегивая и застегивая бесконечный ряд скрученных из золотого шнура пуговиц. На этот раз монотонность этого обряда ее нисколько не смутила. Она заново прокручивала в голове все, что ей удалось сегодня узнать.

Итак, primus, Варвара была женщиной с непростым характером. Впрочем, с простым в ключницы не пробиваются. Дело осложнялось еще и тем, что, похоже, всем в этом доме было что скрывать и никто правды не говорил. По вчерашним утверждениям Лыковых, ни итальянцы, ни хозяева вниз не спускались. Свидетели же видели одного из братьев Альбинони и Василия Лыкова спускавшимися в подклет. Запамятовали? Выгодная забывчивость. Хотя убийцей вполне мог стать и человек, которого никто не заметил, поэтому никого со счетов скидывать она не собиралась.

Secundus, у Варвары была непонятная женщина, говорившая низким голосом. Хуже не придумаешь. Основную часть подозреваемых составляли мужчины. Из женщин были только Евдокия и Степанида. И низким голосом разговаривали обе, у Прасковьи Игнатьевны голос был повыше и помелодичнее. Но вряд ли Евдокия не узнала бы голос Степаниды…

Tertius, Варваре явно нужны были деньги, и не просто для покупки купеческой лавки, но и для того, чтобы выручить из беды собственную сестренку. Надо было навести справки про Марфу Бусыгину. Марфу следовало найти еще по одной причине. По словам Артемия, труп сестры она видела и поняла, что Варвару отравили. Бусыгина была известной своим искусством знахаркой, поэтому вполне могла понять, какой яд использовал убийца.

И, наконец, quartus, следовало взять на заметку Ивана Мельникова, у него были явно какие-то дела с Варварой. Ключнице было известно нечто нежелательное и неприятное о целом ряде людей. И эти люди, похоже, готовы были платить, и немало. Кто и за что? Входил ли в разряд этих людей Мельников? Возможно, но… и в этом "но" была вся загвоздка… Если Мельников и платил Варваре, то эта сумма была не настолько значительная, чтобы купить купеческую лавку. Удивление подъячего было искренним и неподдельным, в этом она была уверена.

Наскоро ополоснула лицо и руки, сняла парадное платье, натянула простую суконную рубаху, закуталась в шаль и села за стол. Надо было собраться с мыслями и записать все сегодня услышанное. В первый раз в стене молчания, окружавшей Анну, была пробита хоть маленькая, но все-таки брешь. У нее впервые появилась надежда, что что-то получится. Она неторопливо расправила бумажный лист, заточила перо, придвинула мешочек с мелким песком и начала записывать. Проработав так с час, она удовлетворенно откинулась назад. День она провела совершенно не зря. Загадка Варвариной смерти, конечно, не прояснилась. Но если раньше перед ней был гладкий клубок без единой ниточки, то сейчас концы нитей появились. Оставалось запастись терпением и начать распутывать одну за другой.

Nihil ex nixilo – всплыло в ее памяти. (Ex nihilo nihil). Из ничего ничто не возникает, всему должна быть своя причина. Это правило она твердо усвоила. И смерть Варвары имела свою причину. "Много секретов знала", – всплыли в голове слова слуги. Чьих секретов? "Эх Варвара, Варвара, – с сожалением подумала Анна, – вымогательство – дорожка легкая, да только ведет все чаще в топь смертную!" Много секретов знала и решила эти секреты в звонкие монеты обратить. Да только не рассчитала. Значит, опасна стала, очень опасна, если кто-то не побоялся убрать слишком много знающую ключницу.