Велесова ночь

– Только что был, да к себе поднялся, Лушка прибежала, что мол, барыня сказала, чтобы пришел. Не нравится ей, что Василий с нами якшается, – развел он руками.

– Так он на самом деле к кузнечному делу способен?

– Еще как, боярыня! – убежденно заявил кузнец, – далеко бы пойти мог! Василий, он – не просто кузнец, он железо лучше человека чувствует, как плавить, где ударить, когда остудить, чтобы гибче и тверже было, ему бы у лучших кузнецов учиться, таким оружейником бы стал! А барыня все про дворец да дворей талдычит, как будто других дел на свете нет! У каждого своя дорога, вот как я, боярыня, думаю!

– Твоя правда, Архип, у каждого своя дорога, – подтвердила правоту мужика Анна, – ну а как тебе здесь живется?

– А что, хозяева хорошие, платят исправно, как сказали, так и платят, а если лучше будешь работать, то и полтину заработать можно. Чем не жизнь! – развел руками кузнец. – Я на купца Юшку работал, так у этого прохиндея как только платить, так рука в кошель не пролезает, – широко улыбнулся кузнец.

– А что про Варвару расскажешь?

– А что про нее рассказывать, ключница она и есть ключница, хозяйская собака, добро сторожить поставлена, вот и сторожит!

– То есть Варвара была своим хозяевам преданна?

– Еще как! Говорю же вам, лучше собаки, боярыня во всем ей доверяла!

– А мне сказали, что спор у них вышел?

– Спор? А о чем им спорить? – на лице Архипа было написано искреннее удивление, – вы, боярышня, не всем у нас верьте, бабам только дай языками потрепать, чисто сороки, только что не летают, а гаму столько же!

Анна поблагодарила Архипа и вернулась на основной двор. Заколебалась, поговорить с Василием или нет, потом решила оставить разговоры с Лыковыми на следующий раз. Сама не заметила, как добралась до дворцовых палат. Только перешагнув порог, Василиса заметила, что Анна наконец отвлеклась от тяжелых дум, и спросила:

– Ну что боярыня, нашли что искали?

– Это сказка быстро сказывается, Василиса, а такое дело скоро не делается, – ответила Анна, – а ты что нового узнала?

– Так, все по мелочи. Дворня только об этом говорит, да пойди пойми, где правда, а где ложь. Евдокия со Степанидой рады-радешеньки. Боярыня вроде веселенькая была, а сейчас вновь закручинилась. Все в церкву да в церкву. Да и про иноземцев твоих ничего хорошего не говорят. Больно они высоковыйные да кичливые. Даже слуга ихний, вроде по-нашему говорит, да только никому из дворовых приветливого слова не молвит.

– Про Марфу расспрашивала?

– А как же, только никто ничего точно не знает.

– Артемий как-то же с ней связался? Правда мне ничего так и не сказал…

– А мне проговорился, со мной, боярыня, сторожатся меньше, – просто, без всякого хвастовства, заявила Василиса, – сказал, что на постоялый двор Гаврилы Крюка нарочного с посланием отправил. Этот двор на Троицкой дороге стоит, завтра туда наведаюсь.

– Хорошо, только поосторожнее, на рожон лезть нам незачем…

Василиса выскользнула, чем-то озабоченная, но Анне было недосуг задумываться над изменениями настроения своей служанки. Ее занимал один вопрос: кто и почему убил Варвару-ключницу. Круг подозреваемых только и делал, что расширялся, и новые, с трудом добытые ответы только задавали новые вопросы. Получалось, что она могла занести в список всех присутствовавших в этот вечер, включая челядь. Потом вспомнила, как легко прошла в поместье. Кто угодно со стороны мог так же легко зайти, спрятаться в темном закоулке переплетающихся коридоров, отравить кубок и уйти. Впрочем, было одно "но". Этот кто-то должен был быть знакомым Варвары. Но чем больше она узнавала о ключнице, тем яснее становилось: она была далеко непроста и знакомства имела самые неожиданные. Кроме того, идею итальянцев, что они, а не Варвара, были целью убийцы, тоже не следовало забывать. Но как подступиться к Аристотелю Фиорованти, она не знала, да и не хотела этого делать. В глубине души она искренне восхищалась его гением и талантом организатора и совершенно не желала стать причиной его неприятностей. Нравы в Московии, конечно, изменились к лучшему, и зодчим никто глаз больше не выкалывал, но кто его знает. Дала себе слово быть осторожной.

Она вздохнула. Орешек раскалываться не желал. Но в любом случае, в ее руках было несколько нитей. Самое главное, как у Цицерона было задать вопрос: Cui prodest? Cui bono? Кому это выгодно? Как Луций Кассий, тот самый, кого римский народ почитал справедливейшим и мудрейшим судьей, – и который всегда в любом деле спрашивал, кому выгодно было случившееся. Она придвинула лист бумаги и старательно заточила перо. Итак, кому выгодно?

Primus, тому, кому Варвара угрожала разоблачением. В этот список скорее всего можно было включить многих. Задумалась. Нарисовала на бумаге некое подобие человеческой фигурки, которая должна была изображать Варвару. Провела первую стрелочку к кругу номер один. В него, задумавшись, включила Мельникова, Евдокию, Степаниду со знаком вопроса и, поколебавшись, добавила Василия.