Велесова ночь

Итак, все на нее надеялись. Эта идея не доставляла ей удовольствия. Анна сидела в своей комнате, сосредоточенно рассматривая стену напротив. Словно на побеленной известью стене могли выступить волшебные слова и подарить ей разгадку. Почувствовав, что становится холоднее, спустилась на небольшую кухоньку, на которой вовсю орудовала Василиса, разогревая нехитрый ужин. Анна все чаще и чаще под любыми предлогами стала избегать вечерь в княжеском тереме. Конечно, пища там была более вкусной и разнообразной, но очень уж тяжелой и обильной. Но в конце концов от каждого обеда и ужина посылали верховной боярыне с истопниками блюда с подачей, как и всем боярам, думным людям и спальникам. Даже если и забывали, то расторопная Василиса тут же отправлялась к ключникам большого двора выяснять, за что обидели. Потом карлица возвращалась в сопровождении рассыльщика с полным коробом самых различных яств, который бил челом и просил не гневаться. Анна и не гневалась. Ее всегда удивляла столь сложная организация кремлевских обедов, когда каждый день на государев стол и на подачи расходилось несколько тысяч блюд. Ей приходило в голову, что гораздо проще боярам и служилым людям было бы иметь собственных поваров, а не ждать, пока истопники большого дворца принесут раздачу. Много пережитков старины сберегла Московская Русь. Так было положено, что ближние бояре и служилые люди кормятся при князе, как кормилась когда-то дружина. Крепко держались за обычаи дедов-прадедов и казалось, что если повелось так испокон веков, так тому и быть. Хотя сейчас такая организация постепенно становилась настоящей головоломкой, и Анна только диву давалась, что все как-то действовало и исправно заносилось в огромные дворовые книги.

На этот раз им с Василисой достался добрый кусок жареного на вертеле поросенка, гречневая каша с потрохами, грибная запеканка, виноград в патоке, медовые пряники и целый жбан свежесваренного пива. Ели молча: Василиса наслаждаясь и в который раз благодаря Боженьку за сытную и счастливую жизнь, Анна не чувствуя никакого вкуса. В голове словно застыл целый ворох беспорядочно накиданных мыслей, и порядок никак образовываться не желал.

Конечно, она знала, что каким бы изощренным не был план убийцы, в нем всегда найдется недосмотр, маленькое, но упущение. И еще она была уверена, что построить все безукоризненно было невозможно. Досадная и неразумная случайность, непредвиденное стечение обстоятельств и происки капризной Фортуны рушили все самые искусные и старательно выстроенные преступления. Иногда ей даже казалось, что под обличьем непредсказуемой Фортуны на самом деле скрывалась богиня правосудия Немезида. Как часто именно неожиданная игра азарта изменяла все, и любой план превращался в карточный домик. Поэтому кроме собственной логики, терпения и умения выбираться из самых запутанных лабиринтов Анна привыкла рассчитывать еще и на случай.

Впрочем, на этот раз ждать сложа руки она не стала. В конце концов Фортуна – особа капризная, кому матушка, а кому и мачеха. В голове созрел план действий, и Анна засучила рукава. На следующее же утро заручилась поддержкой Великой княгини. Та уже была в курсе вызова своей верховной боярыни к Курицыну и дала ей полную свободу действий. После откровенного разговора с Дорогомиловым и недолгого визита в избу Большого приказа, где хранились архивы Московского Кремля, Анна вернулась домой, устроилась на удобном стуле с подлокотниками и задумалась, восстанавливая в мельчайших деталях беседу со своим недавно назначенным ангелом-хранителем, которому, по всей видимости, Федор Курицын дал разрешение рассказать все известные им сведения. Андрей Дорогомилов красноречием не отличался, на детали и описания был скуп, да только, когда заговорил об Антипе Сицком, голос его дрогнул.

– Антип мне словно названным братом был. Отважной души человек, равного ему в ратном деле среди нас не было. Кровушка, говорил, во мне кипит и выхода требует. Когда стали искать, кого ко двору Казимира подослать, сразу на Антипа подумали. Ловчее его среди нас не было, лазутчиком быть – дело непростое, сноровки, хитрости требует. Антип именно таким и был: любого заговорит, перехитрит, а уж бабье сердце ни одно перед ним устоять не могло. Антип в Тракае новгородским купцом представился. Тогда новгородцы с литовцами заодно были. Дружбу с купцами литовскими завел, а через них и на ближних Казимиру людей выход нашел. Потом случай свел его с девицей одной, Данутой, которая полюбовницей воеводы Казимировского Наримунта была. Наш Антипушка отыскал к ней подход, и стала она с нами заодно. А воевода привык с Данутой этой обо всем говорить. Она у него заместо исповедника была. Что греха таить, баба умная, любому мужу ученому фору даст. Да только ум мужеский, а сердце – бабье. Вот Антип к душеньке ее ключик-то и подыскал.

– И секреты, которые ему удалось выведать, действительно были настолько важными?