Вельяминовы. Век открытий. Книга 1

- Я никогда не буду в безопасности, - хмуро ответил Пьетро, поглаживая ее тяжелые, темного каштана волосы. Он обвел рукой комнату, и поморщился от боли в локте: «Пока мы не добьемся своего, Лаура. А ты, - он устроил девушку на себе, - поедешь в Англию, как только мы обвенчаемся. Я попрошу отца забрать тебя».

Лаура наклонилась над ним. У нее были огромные, карие глаза, и пахло от нее апельсиновым цветом.

- Анита Гарибальди никогда не покинет синьора Джузеппе, - твердо сказала Лаура: «Так же будет и с нами, Пьетро. Не спорь со мной».

- Хорошо, что его светлости здесь нет, - пробормотал Пьетро, - хватит и того, что мой будущий тесть сидит сейчас в Чивитавеккье. Клянется в преданности лично папе, генералу Удино, графу Радецкому и всем остальным врагам Италии. И это человек, семья которого живет в Риме пятьсот лет.

- Упрямая римская ослица, - ласково подумал Пьетро о жене. «Хотя бы согласилась в Лондон уехать, если так все вышло…., - он почувствовал, что краснеет.

- Ты только отцу своему ничего не говори, - почти испуганно велела ему Лаура: «Это плохая примета. Нельзя чтобы кто-то знал, пока…, - она не закончила. Пьетро, окунул лицо в ее теплые волосы: «Не буду. Доедете до Лондона, сама все и скажешь. А что акушерка?»

- Все в порядке, - Лаура сидела на кровати, расчесывая волосы. Она посчитала на пальцах и улыбнулась: «Как раз под Рождество на свет появится. У вас там холодно, - она озабоченно прикусила губу, - на Рождество?»

- Очень холодно, - согласился Пьетро. Присев рядом, он забрал у девушки гребень: «Снегом улицы заваливает, как здесь, в горах, на севере».

Лаура широко раскрыла глаза и он рассмеялся: «Нет в Лондоне ничего такого. Поедешь в Мейденхед, с маленьким, будешь сидеть у камина, и кормить, любовь моя».

Он увидел Лауру прошлым летом, когда пришел, с письмом от матери, в палаццо Гравини. Герцог Доменико, высокий, сухощавый, с недовольными, темными глазами, оказался вдовцом. Сын его служил в Неаполе, при дворе короля Фердинанда, там же была и старшая дочь, замужем за южным аристократом. Младшая осталась в Риме. Пьетро, познакомившись с ней, вспомнил слова святого отца Ньюмена, в Лондоне: «Ты еще встретишь ту, за которой пойдешь на край земли».

- Вот я и встретил, - сказал он себе, возвращаясь по пустынным, ночным улицам к себе, в скромную келью общежития при Английском Колледже. Пьетро горько подумал: «Она дочь герцога, а я кто? Опять студент, в мои годы».

Он все-таки доучился до ноября. В Риме вспыхнуло восстание, понтифик бежал на побережье, была принята конституция и назначены выборы в учредительное собрание. Пьетро ушел из колледжа в легион Гарибальди. В такое время невозможно было сидеть над томами церковной истории. Дождливой ночью, в январе, он проснулся от стука в дверь. Пьетро спустился вниз, с пистолетом в руках и поднял засов.

Она стояла, тяжело дыша, в мужском наряде, круглая шляпа скрывала волосы. На лице блестели капли.

- Кузина Лаура! - изумленно сказал Пьетро.

- Я бежала, - девушка подняла на него глаза, - она была много ниже: «Бежала оттуда, - она махнула рукой на юг, - из Неаполя. Отец меня увез, когда понтифик отправился в Гаэту. Я не могу, - Лаура сжала зубы, - не могу смотреть на то, как завоеватели топчут нашу землю, Пьетро. И еще, - она вздохнула, - я не могу жить без тебя. Вот и все, - Лаура приподнялась на цыпочки и поцеловала его.

- Полина, - продолжил читать Пьетро, - прислала нам весточку из Огайо. Осенью она выходит замуж за Теда Фримена, по лицензии, в Массачусетсе. Дядя Дэвид подал в отставку, потому что он тоже венчается. Ему дали понять, что карьера, с цветной женой, для него окончена. Он возвращается к юридической практике, будет работать вместе с дядей Натаниэлем. Мы все посылаем вам благословение, сыночек, и ждем Лауру в Лондоне.

Пьетро отдал отцу письма и попросил: «Только маме не описывай в красках, чем мы здесь занимаемся, пожалуйста. Хватит и того, что в газетах печатают».

- Она новый роман начала, - рассмеялся Франческо, допивая вино: «Как раз об Италии. Что она у меня не выпытает, то у невестки спрашивать будет».

Дверь внизу хлопнула. С лестницы раздался веселый, девичий голос: «Горячий хлеб, пекорино, и моццарелла. Сейчас я сварю кофе и, как следует, вас накормлю».

Лаура стояла на пороге, в простой, крестьянской юбке, темно-синей шерсти и белой, свободной, льняной блузе с широкими рукавами. На стройной шее переливалась нитка простого жемчуга. Пьетро поднялся. Забрав у нее плетеную корзинку, коснувшись губами каштановых волос на виске, он одним дыханием сказал: «Я тебя люблю».

Двое мужчин, с короткими подзорными трубами, лежали на пыльном чердаке заброшенного дома в Трастевере. Они встретились здесь два дня назад. Едва не обменявшись пистолетными выстрелами, оба расхохотались.

Чезаре Кальоне, прислонившись к ветхой стене, закуривая папиросу, повел рукой: «Понимаешь, Микеле, надоело мне в Южной Америке. Домой потянуло, - он стряхнул пепел и набожно перекрестился, заслышав звон колокола на церкви Санта-Мария-ин-Трастевере.